Военная тактика
По обе стороны Атлантического океана еще преобладала военная стратегия и тактика Наполеона Бонапарта. В США апостолом наполеоновской концепции продолжал оставаться Деннис Харт Мэхэн. Взгляды Мэхэна оказали влияние на стратегическое и тактическое мышление выдающихся американских генералов, воевавших как на стороне Севера, так и на стороне Юга.
Тем временем в Европе восходила звезда знаменитого и часто неправильно оцениваемого прусского Генерального штаба, семена которого посеял Фридрих Великий. Первыми питомцами этого раннего периода его деятельности стали Шарнхорст и Клаузевиц. Однако тем расцветом, которого он достиг во второй половине XIX в., Генеральный штаб обязан исключительно организационному гению Мольтке. Существовавшее здесь сочетание научного подхода, тщательного планирования операций, разработки военной доктрины и идеологической концепции войны сыграло важнейшую роль в ошеломляющих победах над Австрией и Францией, сделавших Пруссию ведущей военной державой мира. То, что Пруссия, а впоследствии Германия до конца века сохраняли данное положение, являлось главной заслугой последователя Мольтке Альфреда фон Шлиффена. Выдающийся военный историк, в ходе своих исследований военных кампаний от Античности до современности Шлиффен обнаружил полное подтверждение теорий Наполеона и Клаузевица. Шлиффен, который был согласен с критикой Клаузевица жестких рамок ведения боевых действий, разработал простую и гибкую стратегическую концепцию ведения войны на два фронта, против Франции и России одновременно. По иронии судьбы и благодаря усилиям куда менее талантливого преемника этот так называемый план Шлиффена стал образцом жесткости и следования установленным рамкам.
К концу XIX в. достижения цивилизации и научно-технического прогресса распространились и на стратегию и тактику морских сражений. Сын Денниса Харта Мэхэна, выдающийся ученый Алфред Тайер Мэхэн, стал Жомини и Клаузевицем в области флота благодаря блестящему научному и логическому анализу основ военно-морской стратегии. Его теории, тесно связывавшие военно-морские силы с национальной политикой и экономикой, были близки и понятны не только коллегам-ученым, но и солдатам, политикам и императорам. Любопытно, что его труды получили известность и признание в Европе намного раньше, чем были поняты его соотечественниками.
