3.1.5. Падение социализма в СССР и уроки для Китая
В отличие от России с ее евразийским наследием (символ раздвоения — византийский двуглавый орел) Китай — это страна классической восточной деспотии. А потому Китаю несравненно легче преодолевать концептуальные ловушки Запада, черпая подсказки выигрышных решений из истории своей срединно–земельной цивилизации наследников Желтого императора.
Если библейско–средиземноморская цивилизация дала миру три способа накопления капитала из ничего: процент на кредит, обменный курс и капитализация ожиданий, то срединно–земельная цивилизация желтых людей придумала приращение богатства через товарную экономику без частной собственности. Маркс назвал такую экономику «азиатским способом производства». Именно в силу такого исторического опыта Китай на переломе эпох не только может стать четвертым в мире самостоятельным игроком, но и превратиться в центр азиатского цикла накопления капитала.
Индустриальное общество за триста лет прошло три системных цикла накопления капитала: голландский (XVIII век), английский (XIX век) и американский (XX век). Это были западные циклы, в основе которых лежало право частной собственности на средства промышленного производства товаров. Впереди азиатский цикл с капитализацией знаний как услуги.
Реальный социализм в СССР строился на основе расширенного товарного производства без частной собственности и без капиталистов. А реставрацию капитализма в СССР и постсоветской России произвела сама партийная бюрократии. Произошло это в результате не экономического, а культурного поражения от Запада. Вследствие искажения мировоззрения и потери чести.
Концептуальная ловушка конвергенции, рассматривавшая коммунизм как завершенный капитализм с его машинным производством, где человек лишь винтик индустрии, позволила внедрить в устои сознания советских людей западный культ индивидуализма, эгоизма и материального потребления с профанацией восточных идеалов общего дела на общее благо.
Вторая концептуальная ловушка затянула советские политологические круги в выяснение вопроса, какой вид собственности лучше — частная или общественная. Тогда как внимание следовало бы обратить на очередную смену технологического уклада. В 70–80–х годах XX века происходило становление технологий пятого поколения (микроэлектроника). СССР же, пропустив этот научно–технический поворот, решал экономические вопросы за счет экспорта нефти в обмен на импорт западных технологий и товаров широкого потребления. А вместе с технологиями и товарами импортировал и зависть с идеями либеральной демократии и образом США как рая на земле.
Теперь же для понимания процессов в постиндустриальном обществе следует уяснить, что основной характеристикой этого периоды выступает новое качество капитала, а именно капиталом становится знания. При этом знания выступают услугой, а не товаром. То есть в общественных отношениях приоритет получит СЛУЖЕНИЕ, а не обмен (продажа) стоимостей. С капитализацией знании ценности материального богатства медленно уступают место ценностям творчества. А основным ресурсом становятся понимание процессов бытия, способность видеть картину мира в полноте и целостности, умение моделировать будущее и применять знания для управления ситуацией на практике. Суть — интеллектуальная мощь.
Главный же урок практики мирного сосуществования систем капитализма и социализма состоит в том, что в конкуренции побеждает тот, кто захватывает будущее, а не тот, кто контролирует пространство!
Теперь, после падения реального социализма в СССР, на переломе эпох вопрос захвата будущего перешел на уровень войны цивилизаций.
Вполне очевидно, что в авангарде войны с цивилизацией Запада стоит Китай, а исходом этой войны — по сути «войны смыслов пути, истины и жизни» — будет смена способа производства с частнособственнического западного на азиатский. Где «все, что под небом, служит народу». Где политика — это не балансы и противовесы, а гармония как соразмерность неравновеликих частей, которых но крайней мере три. Где главная роль в экономике принадлежит государству, доминантным ресурсом выступает человеческий труд, финансы опираются на натуральные стоимости, а богатство измеряется весом золота и серебра. Где веками отработана система государственной бюрократии, которая служит, но не владеет собственностью. А китайская специфика обеспечивает культурную независимость нации от Запада.
То есть именно китайская специфика уберегла страну от развала по западным технологиям управляемого хаоса. Китай сумел сохранить честь национальной традиции. Сделано это было силой в 1989 году на площади Тяньаньмэнь. И сделали это прагматики–националисты группы Дэн Сяопина, одолев группу бюрократов–марксистов и «комсомольцев–западников».
Однако опыт поражения социализма в СССР четко показывает, что концептуальные ловушки искажения мировоззрения нельзя побороть силой оружия. Для одоления либерализма, губительного для азиатского способа производства, Китаю в «войне смыслов» необходима свежая наступательная идеология, несущая новое мировоззрение для новой эпохи информационного общества. Идеология борьбы классов соответствовала индустриальному обществу. В современном постиндустриальном обществе на переломе эпох в условиях мирового кризиса экономики расширенного воспроизводства капитала для захвата будущего в глобальном мире нужны новые идеалы!
Для осуществления доктрины социализма с китайской спецификой в КНР достаточно воспроизвести в современных условиях подсказки организации гармонии власти и народа образцового императора Тайцзуна династии Тан. И опыта сохранения идентичности китайцев императором Юн Чжэном династии Цин. Однако для того, чтобы Китаю стать мировой державой первого порядка и центром нового азиатского цикла накопления капитала, необходима привлекательная идея для окружающих народов незападных цивилизаций. Только пленительная мечта в идейном всеоружии нового мировоззрения способна одолеть западные технологии управляемого хаоса.
Такой идеей, объединительной для незападных цивилизаций, может стать исповедание нестяжателей (wu tancai dao) восточного правильного учения (православия). Здесь речь идет о духовных основах цивилизации, а уровень цивилизации в векторе воли и мотивах поведения людей выше уровня и борьбы классов и уровня национальных интересов государств.
Что касается православия, то здесь бесспорно «генетическое родство» древнееврейской аскетической секты ессеев, придавшей закону Моисея коммунистическое толкование, с первыми христианскими общинами и идеями социализма. Можно утверждать, что нестяжательская ветвь православия и идеи коммунизма были двумя сторонами истории реального социализма в СССР: идеально–духовной и социально практической. Другое дело, что религиозный подтекст коммунистического строительства в XX веке отвергался как со стороны церкви, так и со стороны социалистического государства. С ортодоксальной церковной (византийской) точки зрения коммунистическую доктрину вообще можно рассматривать только в качестве сугубой ереси. Что касается идеологов марксизма (апологетов научного коммунизма), то их отношение ко всем формам религии как «опиуму для народа» также не вызывает сомнения.
По именно в Китае, где в народе есть глубокое чувство безличного Единого Неба и непререкаемой воли Неба, а понимания божественной личности и даже иероглифа «Бог» нет, вполне возможно соединить духовную энергию православия и социальную идею коммунизма в единую и несокрушимую политическую силу. Ибо в конкретно–символическом (иероглифическом) типе мышления китайцев нет оснований для разночтений в понимании Символа Веры. Практический же результат личной трудовой праведности в коммунистической этике, в отличие от протестантской этики, не становится предметом укрепления индивидуализма, но через социальную систему общества как реализация заповеди любви к ближнему всецело посвящается общему благу. И ладно! «Все, что под Небом, служит общему» (Тянься вэй гун) — в этом специфика, которая способна объединить народы незападных цивилизаций. А военно–политическая доктрина непреодолимой силы Духа Преображения, не знающая земных границ; доктрина исторического времени, оживляющего пространство; доктрина иначе возможного праведного порядка на земле с именем небополитика на обломках советского социализма уже родилась.
Третий основной урок падения реального социализма в СССР для Китая связан с отвлечением внимания элиты на споры по второстепенным вопросам социалистического рынка и выборной демократии, тогда как все силы страны нужно было бы сконцентрировать на прорыве в шестой технологический уклад NBIC-инноваций. Вполне очевидно, что Китай, проводя курс «четырех модернизаций», превратился в фабрику XXI века. Тогда как конструкторское бюро и технологическая лаборатория нового уклада принадлежат США.
Повторяется ситуация, когда экономика СССР не вписалась в пятый технологический уклад и стала сырьевым придатком внешнего рынка, а экономика Китая, опоздав на поворот в шестой технологический уклад, стала работающей на внешний рынок фабрикой машинного производства товаров. Тогда как США и страны Североатлантического альянса капитализировали знания и уже захватили командные высоты в создании образов, стилей и стандартов, метатехнологий и технологических принципов; в конструировании технических решений и в высокотехнологичном производстве.
Теперь, чтобы увернуться от попадания в финансово–информационный неоколониализм, России и Китаю из поставщиков соответственно сырья и промышленных товаров нужно вернуться к инновациям. При этом цель должна быть поставлена не вдогон, а непременно с упреждением. Идеалом должно стать не выживание или подражание, а самовыражение наших незападных цивилизаций. У России есть интеллектуальный потенциал, а Китай создал конкурентную экономику. Их можно соединить на идеях общего дела для общего блага. Для этого достаточно провозгласить общий для народов незападных цивилизаций идеал справедливости; нарисовать образ победы как гармонии неба, земли и человека и внедрить в массы психологию успеха.
Русский ум преимущественно теоретический, и это шанс России вернуть себе инновационные позиции. Понятийный аппарат, соединение социальных технологий с инженерными даст Россия, а прикладная часть общего дела будет китайской. Структурный капитал — патенты, лицензии, сертификаты, авторские права, торговые марки — в общем деле соединится с человеческим капиталом — честью, квалификацией, репутацией, верностью и преданностью кадров. Так в необходимом для одоления Запада «клятвенном союзе» наших не–западных цивилизаций можно будет нарастить общую интеллектуальную мощь, всепобеждающую в грядущей экономике знаний.
