Азиатский составной лук
Турецкий лук произошел от азиатской разновидности, распространенной в Центральной Азии, в результате ее приспособления для конного воина. Его размеры постепенно уменьшались, так что ко времени турецкого вторжения в Малую Азию и Восточную Европу он составлял примерно 40-45 дюймов. Чтобы не потерять в дальности, укоротили «уши», теперь захват больше в них не заходил. В результате всех модификаций получился мощный и необычайно упругий короткий лук.
Турецкие мастера по изготовлению луков достигли наивысшего совершенства в 1451-1566 гг., в правление султанов от Мехмета II до Сулеймана Великолепного. В то время как восточные луки быстро совершенствовались, западное огнестрельное оружие практически не улучшалось. Поэтому вплоть до конца XVII в. турецкие стрелы практически не уступали по эффективности мушкетным пулям.
Искусство и мастерство стрельбы из лука возродилось при Махмуде II (1808-1839), поощряемый им Мустафа Кани опубликовал в Константинополе в 1847 г. «Отрывки из сочинений мастеров стрельбы из лука». Именно из этого подробного описания мы получили некоторые сведения о сложностях производства, а также об использовании луков на Среднем и Ближнем Востоке. Именно такую форму лука использовали арабы, мчавшиеся вдоль северных берегов Африки в Испанию, или персы, совершавшие свои набеги в Индию.
Турки, арабы и персы внесли свой собственный вклад в теорию и методику конструирования, в целом разработав ее основные принципы. Поэтому довольно сложно отличить арабский лук от турецкого или турецкий от персидского. Обычно у арабских и турецких луков были меньшие по форме «уши», захват не утоплен, как и на изделиях индо-персидского типа. В ненатянутом состоянии «уши» у последнего более загнуты, иногда они даже встречались или пересекались. Очевидно, что внутри каждой национальной группы форма луков отличалась, соответствуя и конкретному климатическому району, и той цели, ради которой они изготавливались.
Одной из первых работ, посвященных мастерству стрельбы из лука, является рукопись, составленная Марди ибн Али аль-Тарсуси в сотрудничестве с главным александрийским оружейником для библиотеки Саладина в 1180 г. Марди разделил все луки на цельнодеревянные, или несоставные, и составные (арабские и персидские), а также описал различие между ручными луками и ножными, или арбалетами.
Отметим и другие источники: мамелюкскую рукопись, написанную Тайбугой аль-Беклемиси аль-Юнани около 1368 г., хранящуюся в Британском музее, трактат неизвестного марокканского лучника начала XVI в., в которых содержится почти вся классификация.
Подробно описывая бедуинские луки, марокканский автор указывает, что они были цельными или состояли из двух продольно склеенных кусков дерева наб, ширьян или шаухат. В группу цельных он включил луки, которые усиливались роговыми накладками и полосками из сухожилий, вероятно привязанных к деревянной основе. Настоящий же сложный лук, и этой точки зрения придерживаются также многие современные исследователи, состоял из нескольких частей, где рог и сухожилия приклеивались к дереву. Затем он добавляет интересный комментарий, поясняя те случаи, когда менялось соотношение данных материалов: «В зависимости от различных климатических условий отдавалось предпочтение той или иной конструкции лука. Так, для районов, отличавшихся необычайно теплыми или холодными условиями проживания, равно как и мест слишком сырых и влажных, подходили луки из широких деревянных полос. Для районов с умеренным климатом, холодных и влажных наиболее пригодными были луки из узких деревянных частей и сухожилий, которые можно было использовать в зимний период. В районах с холодным и влажным климатом, например в Сирии и Андалусии, самыми подходящими считались луки, в которых преобладали роговые части, а дерево почти не использовалось, тетива была не очень длинной, а клей применялся в ограниченных количествах».
Анализ данного источника позволяет сделать вывод, что у персидских и турецких луков плечи были короче, чем у арабских. Сложный и последовательный процесс изготовления сложного лука подробно описан Мустафой Кани. Основная часть лука изготавливалась из дерева, выросшего в тени, чаще всего клена, который в изобилии рос в районе Кастамуни. Роговые полоски вырезались из темного рога карибу или водяного буйвола. Тетиву изготавливали из ахиллесовых сухожилий скота, их высушивали, скоблили и расчесывали на волокна. Затем они пропитывались костным клеем и наклеивались с задней стороны лука. Некоторые мастера, изготавливавшие луки, предпочитали рыбий клей, который приготовляли из голов дунайского осетра.
Деревянная основа сооружалась из трех частей, соединенных в виде рыбьего хвоста. Как только роговые пластинки приклеивались к внутренней части лука, его постепенно изгибали, пока он не принимал неестественно изогнутую форму, называвшуюся таджир. Во время всего процесса конструкцию тщательно нагревали. Чтобы лук приобрел нужную форму, его изгибали с помощью зазубренного рычага и помещали в самшитовый шаблон.
Операции считались настолько деликатными, что Тайбуга даже предусматривал, в какое время года следовало осуществлять каждую из них. Так, осенью следовало вырезать деревянное основание и приготовить полоски из рога и сухожилия. Зима предназначалась для сборки деревянных частей и накладывания роговых полосок. В начале весны накладывали сухожилия и приступали к формированию кривизны лука, процесс изгиба продолжался все лето. От мастерства создателя зависели сила и надежность лука. Особо оговаривается содержание влаги в готовом луке. В зависимости от ее количества марокканский специалист делит луки на два основных класса: тимарли, который перед использованием надо было сушить, обычно покрывавшийся кожей, и тимарсиз, который можно было использовать сразу же.
Древние специалисты делят луки на группы в соответствии с их предназначением. Так, военный лук был мощным и не обладал большой кривизной, поэтому на нем было легко перетянуть тетиву. Лук, предназначенный для прицельной стрельбы, был длиннее прочих, и выпущенная из него стрела на коротком расстоянии летела почти горизонтально. Самым коротким был кавалерийский лук, предназначенный для стрельбы на расстояниях, где точность не имела особого значения. Применялись и различные тренировочные луки, требовавшие от лучника мускульного напряжения и быстрой реакции. Отметим, что описания специальных охотничьих луков отсутствуют.
Как персы, так и турки изобрели приспособления, с помощью которых из длинного лука можно было пускать стрелы, сильно натянув тетиву, более короткие стрелы не требовали таких усилий. Это была майджра, или миджрат, – палка с желобком, ширина которого примерно вдвое превышала толщину стрелы и оказывалась на 3 дюйма длиннее ее. Ее соединяли с тетивой лука или с помощью короткой веревки привязывали к пальцу правой руки, чтобы удержать при выстреле, не помешав свободному полету стрелы.
Короткая стрела удерживалась в щели благодаря силе трения и выстреливалась с увеличенной силой. Тайбуга описал несколько форм миджрата, но основной принцип действия в них был один и тот же – ложная стрела с желобком использовалась для ускорения меньшего по размерам «снаряда».
Возможно, именно лук с таким устройством описан в персидском трактате «Хидаят аль-рами» («Наставление для лучника»), который Мухаммед Будхай составил для правителя Бенгалии около 1500 г. Как и в других восточных документах, перевести технические термины и затем пояснить их значение достаточно сложно. Однако по описанию, которое дает Будхай, нет никакого сомнения, что перед нами именно лук с миджратом. Он описывает его как лук, предназначавшийся для пожилого человека, который больше не мог использовать обычный лук и стрелы, и даже приводит его прозвище – «друг старого человека».
Примерно то же самое мы читаем в марокканской рукописи: «Для стариков и молодых, в чьих руках нет достаточной силы, чтобы использовать тяжелые луки и длинные стрелы, персы создали разновидность лука со стрелами, называемую хусбан или давдар (происходившие от майджры)».
Аналогичное турецкое приспособление для упрощения стрельбы было устроено иначе. Оно представляло собой желоб примерно 6 дюймов в длину, изготовленный из рога, дерева или слоновой кости, иногда его отсрочивали кожей, закрепляя с правой стороны лука. Желоб не мешал стрелку натягивать тетиву, направляя полет стрелы.
Гораздо более широкое распространение получило кольцо для натягивания тетивы, которое стрелок надевал на большой палец. Для натягивания тетивы длинных луков и некоторых национальных разновидностей требовалось приложить значительное усилие, оттянув ее двумя или тремя пальцами или зажав между безымянным и большим пальцами. Еще большая сила и специальная техника захвата тетивы требовались для стрельбы из короткого и мощного сложного лука. Обычно тетиву оттягивали большим пальцем, который поддерживали еще одним или двумя. Морс называл такой захват монгольской отмычкой. В марокканской рукописи описаны монгольские, персидские, турецкие и греческие захваты.
Кольцо для большого пальца сильно облегчало эту работу. Его делали из золота, серебра, бронзы, железа, яшмы, халцедона, слоновой кости, рога или кожи. С помощью последнего материала удавалось обеспечить большую точность, поэтому в ряде случаев изготовленные из других материалов кольца для большого пальца покрывались кожей и имели выступающий отворот (kulak). В марокканской рукописи дается следующий совет: «Знайте, что лучник, использовавший железный, медный, серебряный или золотой наконечник, при прочих равных не превзойдет в стрельбе того, у кого имеется только кожаный щиток для большого пальца».
Описывая персидских лучников, сэр Джон Шарден писал в сочинении XVII в.: «На своем большом пальце они носят кольца шириной в дюйм и полдюйма толщиной, которым натягивают тетиву лука. Обычно кольцо изготавливают из рога, слоновой кости или нефрита, то есть разновидности зеленого алебастра. Кольцо правителя сделано из легкой и прочной кости и окрашено в красный и желтый цвета, рассказывают, что оно напоминает яркие перья на голове большой птицы, живущей на острове Цейлон».
Об отличительных особенностях колец известно немного, их датировка затруднена. Можно только сказать, что ближневосточные и индо-персидские кольца имели с одной стороны расширение, чтобы прикрыть кончик пальца (рис. 57). Кольца, изготовленные из жадеита и украшенные драгоценными камнями, имели только декоративное значение. Так, на портрете Селима Пьяницы, хранящемся в Портретной галерее дворца Топкапа, он изображен как раз с таким кольцом на правой руке. Хороший лучник всегда носил свое кольцо в специальной коробочке, прикрепленной к поясу. Отметим еще гоша-гир – любопытное приспособление, которое использовалось для распрямления покоробленных концов лука.
Кроме различных способов натяжения тетивы, существовала не менее сложная техника фиксации и отпускания стрелы при выстреле. Не случайно Марди перечисляет не менее пятнадцати основных и шести дополнительных приемов. Отметим специальные приемы, предназначенные отдельно для конных лучников, стоявших неподвижно или стрелявших на скаку, из укрытия или из-под щита, державших одновременно щит и саблю, стрелявших двумя стрелами и т. д. Один из марокканских авторов дает следующие советы по поводу того, как надо отстреливать львов: «Не следует пытаться стрелять во львов иначе как верхом на хорошо выезженном коне, обученном движению как вперед, так и назад. Его хвост следует тщательно расчесать или, что было бы гораздо лучше, сбрить, чтобы лев не мог вонзить в него лапы. Если лев нападет на вас, бросьте ему плащ или часть одежды. Пока он займется «добычей», вы сможете отъехать от него на безопасное расстояние, впрочем, это уже будет зависеть от скорости вашего коня.
Затем обернитесь и выпустите стрелу. Если лев снова набросится на вас, убегайте от него зигзагами. Тогда ему будет сложнее догнать вас. Если же лев начнет отставать, подпустите его примерно на расстояние в семьдесят локтей и стреляйте снова. Если лев попытается в третий раз наброситься на вас, продолжайте убегать от него зигзагами до тех пор, пока он не устанет и не выбьется из сил. Тогда, наконец, вы сможете приблизиться к нему на максимально безопасное расстояние, зависящее от того, насколько он вымотался, и выстрелить. Но и в этом случае вам следует держаться настороже, пока вы не поразите льва стрелами.
Некоторые утверждают, что лев не бросится на охотника до тех пор, пока его хвост остается поднятым. Но как только он опускает хвост, так нападает.
Рис. 52. Персидский лучник, стреляющий в кабана назад. По иллюстрации XVII в., приведенной в книге Оленина «Очерки костюма и оружия гладиаторов» (1882) 
Некоторые полагают, что в том случае, если животное разъярится и соберется напасть, на льва следует набросить сплетенную из волос и пропитанную смолой сеть или аркан. Пытаясь освободить лапы, он еще больше запутается. Тогда и нужно выстрелить, и да пошлет Господь вам удачу».
Персидские и арабские лучники предпочитали стрелять в заднюю часть животного (рис. 52), достигая нужного результата после продолжительных тренировок. Одна из методик, связанная с охотой на льва, предполагала, что следовало гарцевать на лошади по мягкой почве, быстро выпуская стрелы в оставленные животным следы. Так обозначали действия льва, рыскающего в поисках охотника.
Приведем рекомендацию марокканца по отстрелу птиц в область крыла: «Есть быстро летящие и медленно летящие птицы. Попасть в быстро летящих птиц, таких как голуби и ласточки, можно только случайно. Поэтому нечего и разрабатывать особую методику. Иначе обстоит дело с медленно перемещающимися птицами с вытянутыми крыльями, такими как аисты, орлы, грифы и тому подобные. Здесь существуют известные приемы стрельбы, освоить которые можно благодаря специальной тренировке.
Они заключаются в следующем. Возьмите два самых длинных шеста, какие удастся найти, вбейте их в землю примерно на расстоянии в двадцать локтей. Протяните между ними веревку и прикрепите к ней плоский предмет величиной в птицу. Это и будет ваша мишень. Сядьте на лошадь и пустите ее между шестами, держа наготове лук. Лучше всего выпустить стрелу, находясь прямо под мишенью, чтобы движения лошади не мешали вам. Научившись прицеливаться и попадать в мишень на тихом ходу лошади, постепенно ускоряйте ее бег, чтобы научиться попадать в цель с бегущей лошади.
Когда вы научитесь попадать в неподвижную мишень первым выстрелом с бегущей лошади, можете переходить к охоте на летящую птицу, поскольку освоенная вами методика позволяет стрелять, когда всадник перемещается, а мишень неподвижна. Соответственно на охоте, при стрельбе в летящую птицу, все происходит наоборот: лучник неподвижен, а мишень движется.
Если у вас нет лошади, проделывайте все упражнения бегом, если вам не нравится бегать, то для достижения намеченного переходите сразу к стрельбе в летящую птицу, пока вам не удастся добиться нужного результата. Теперь несколько советов, как этого лучше достичь. Если речь идет об аисте, орле или грифе, то есть птицах, вытягивающих крылья при полете, то цельтесь в верхнюю часть клюва, быстро натягивайте лук и не мешкая стреляйте.
Если речь идет о птицах, крылья которых обычно не вытянуты, или о птицах, которые не отличаются быстротой перемещения (скажем, о журавле, цапле или вороне), то направляйте лук в то место, которое находится в одном локте от его клюва. Затем быстро и не мешкая спускайте тетиву. И даже тогда не дадим никаких гарантий в том, что вам это удастся, поскольку выпущенная стрела может попасть в крыло».
Птиц и мелкую дичь удавалось сбить с помощью майджры. Иногда пользовались небольшим цилиндрическим удлинителем, прикрепленным к головке стрелы.
Во время охоты на летящие стаи небольших птиц использовалась другая методика, основанная на применении «виляющей» стрелы. Обычно такие стрелы не имели оперения, а на головке у них делалась небольшая зарубка. Вскоре после выстрела такая стрела начинала вращаться, продолжая лететь в сторону цели.
Синдские лучники из Индии применяли этот метод посвоему. Держа лук горизонтально, они устанавливали стрелу под таким углом, чтобы она начала вращаться сразу же после выстрела. Арабы считали такой способ стрельбы неудобным, о чем можно прочитать в уже упоминавшейся нами марокканской рукописи: «Не следует употреблять в пищу птиц, убитых таким образом, поскольку их фактически забивают до смерти. Однако тех, что были поражены головкой стрелы и убиты с благословения Господа, можно есть».
Появляясь перед публикой, турецкие, персидские и русские верховые охотники всегда привлекали всеобщее внимание. С левой стороны у них свисал саадак – футляр для лука и сабля, с другой – колчан. В саадак обычно входила половина лука, как и колчан, он отделывался кожей или расшитой золотом парчой. Иногда саадачный прибор украшался бронзовой, серебряной или золотой отделкой.
В качестве превосходного образца можно отметить посеребренный и позолоченный футляр Георгия Уджлаки, датированный 1627 г., хранящийся в Баденском краеведческом музее в Карлсруэ. Богато орнаментированные колчаны можно увидеть и на персидских рисунках XIV- XVI вв., среди них и изображение хвоста снежного леопарда, который иногда сплетается с выступающими головками стрел. У колчанов часто имелся наружный карман, явно предназначенный для особых стрел или удлинительных приспособлений.
Достигшие необычайной точности в стрельбе из луков турки не переставали удивлять европейских путешественников. Так, фламандский дипломат де Басбек, с 1554 по 1562 г. служивший послом в Константинополе, так описывает их в своих воспоминаниях: «Турки считаются искусными мастерами в стрельбе из лука. Они начинают обучение в возрасте семи-восьми лет и продолжают его до восемнадцати или двадцати лет, постепенно увеличивая силу своего оружия, и достигают такого совершенства, что могут поразить даже мельчайшую цель своими стрелами. Их луки не намного мощнее, чем наши, но, несмотря на небольшой размер, они чрезвычайно упруги, это объясняется тем, что они изготовлены из дерева, склеенного с бычьим рогом, и обмотаны проклеенными сухожилиями и льняной веревкой.
Такие луки не отличаются большой мощностью и используются для охоты. Тренированные турки легко натягивают их, доставая концом стрелы до своего уха. Заметим, что так может натянуть лук только человек, обладающий соответствующей силой… Точно направив свою стрелу, турки способны попасть человеку в глаз или в любую другую часть тела. Там, где они упражняются в стрельбе, вы можете увидеть, как они искусно это делают, пять из шести стрел попадают точно в яблочко (по размерам оно не больше доллара), причем даже не пробивая и не повреждая его, а точно вонзаясь в цель».
Одним из величайших достижений турок была стрельба по летящей или удаленной мишени. Соревнования по стрельбе проходили на площади, находившейся в окрестностях Константинополя, под названием «Площадь стрел». Имена победителей увековечивались на каменных столбах. Дистанция для стрельбы обычно определялась мерой, приблизительно равной длине турецкой стрелы и в среднем составлявшей 25 дюймов (около 60 см). Именно здесь в 1798 г., используя специальные стрелы, султан Селим III (как говорится в записях) смог выпустить стрелу на 972 ярда. Свидетелем стал английский посол сэр Роберт Эйнсли.
Традиционно лучники стреляли на 600-800 ярдов. Конечно, известная доля вымысла в подобных охотничьих рассказах существует. Очевидно одно: есть и некоторые достоверные источники. В 1794 г. секретарь турецкого посольства в Лондоне заявил, что сделал всего лишь хороший выстрел, хотя он был произведен на расстояние в 482 ярда. Очевидцами его выстрела оказались свидетели, которым можно было доверять. Руководивший серией опытов с турецкими луками сэр Ральф Пейн-Галуэй добился результата в 421 ярд.
Следя за такими «выступлениями» и имитируя действия профессионалов, многие добивались сходных результатов. Неудивительно, что во многих восточноевропейских странах, таких как Австрия, Германия, Венгрия и Польша, которые контактировали с турецкими воинами, население переняло турецкий стиль стрельбы из лука и использования стрел.
На гравюре Леонарда Бека изображен император Максимилиан I верхом на лошади, стреляющий из составного турецкого лука (рис. 53). Альбрехт Дюрер изобразил различные составные луки на своих гравюрах на дереве «Мученичество святого Себастьяна», «Четыре всадника апокалипсиса» и «Святой Михаил, сражающийся с драконом» (ок. 1500).
На рисунке «Геракл и стимфалийские птицы», хранящемся в Немецком национальном музее в Нюрнберге, выполненном в то же время, изображен лучник, натягивающий мощный составной лук, представлен также и турецкий футляр для лука. Известен не только изобразительный, но и письменный источник. Олаф Магнус, автор «Истории готов, шведов и вандалов» (1555), описывает лучников (некоторые из них на лыжах), охотящихся на различных животных, скорее всего с составными луками.
В Италию и Испанию составные луки вполне могли занести арабы, совершавшие свои захватнические набеги вдоль северных берегов Африки [1] . На итальянской картине «Чудо быка» из церкви Сан-Анджело в Вико Д’Абате близ Флоренции изображен охотник с составным луком. Считалось, что лучшими в Европе стрелками из составных луков были венецианцы.
[1] Описи арсенала Гонзага, находившегося в Мантуе, 1542 и 1543 гг. включают несколько турецких луков и колчанов.
Рис. 53. Император Максимилиан, стреляющий из составного лука. Фрагмент гравюры из книги Weisskunig (1526) 
Полное и достаточно детальное представление об их устройстве и снаряжении для стрельбы дает картина Витторе Карпаччо, написанная в 1493 г. и хранящаяся в Академии. В Музее Клюни в Париже находится охотничий лук, крылья которого выполнены из рога, вставленного в металлический захват и украшенного серебряными накладками. Скорее всего, он изготовлен западноевропейским мастером XVII в. и является одной из последних попыток превзойти лучшие образцы азиатских луков.
Рис. 54. Охотник и охотница на лыжах. Из книги О. Магнуса «История готов, шведов и вандалов» (1555) 
