Для «Тетушки Ю» нет ничего невозможного!
Тем временем на Украине на фронте группы армий «Зюд» фельдмаршала Эриха фон Манштейна возникали все новые кризисные ситуации. Фюрер требовал удерживать линию обороны вдоль Днепра, даже когда советские войска с захваченных ими плацдармов глубоко вклинивались в немецкую оборону. Из-за плохого состояния дорог наземное снабжение частей, ведущих ожесточенные бои, осуществлялось в недостаточном количестве. Поэтому для этой задачи тоже пришлось привлечь транспортную авиацию. В октябре Ju-52 из I. и III./TG2, II. и III./TG3, I./TG4, а также Ме-323 из I./TG5 начали доставлять грузы для 6-й и 8-й армий, действовавших в районе Кировограда и Никополя. До наступления холодов здесь же действовала III./TG1, оснащенная итальянскими самолетами SM-82. В дальнейшем выяснилось, что этот самолет совершенно непригоден для полетов зимой, кроме того, к «Савойям» не хватало запчастей. В связи с этим группа была отозвана с фронта.
Между тем советские войска продолжали непрерывно наступать, то тут, то там пробивая бреши в немецкой обороне. Фюрер всячески оттягивал эвакуацию опасных участков фронта, и в результате 28 января 1944 года часть 8-й армии общей численностью около 56 тысяч человек была окружена на Днепре в районе Черкасс[92]. Так возник очередной котел, общее командование над окруженными частями, в которые помимо обычных войск входили бельгийская бригада СС «Валлония» и дивизия СС «Викинг», взял генерал Вильгельм Штеммерман. Поначалу периметр кольца был довольно большим, но затем сократился до 35 километров в ширину.
Дальше все пошло по стандартной гитлеровской схеме. Деблокирующий удар плюс воздушный мост. Правда, в данном случае фюрер сразу же разрешил окруженным войскам прорыв на юго-запад. Ответственность за снабжение группировки была возложена на VIII авиакорпус, дислоцировавшийся в Житомирской области.
Для операции были выделены I., II. и III./TG3, которыми командовали майор Ханс Эллерброк, майор Отто Бауман и майор Пауль Риш соответственно. Они действовали с аэродромов Умань, Голта и Проскуров. В котле прием транспортных самолетов был организован на аэродроме Корсунь[93].
Полеты начались утром 29 января, когда первые 14 Ju-52 вылетели из Умани с 30 тоннами боеприпасов на борту. В обратный путь отправлялись в первую очередь раненые, которых к этому времени уже было свыше 2000 человек. Затем в котел были доставлены легкие зенитные батареи для обороны аэродрома Корсунь.
У советских войск уже был богатый опыт операций на окружение, и для них не было секретом, что немцы сразу же организуют воздушный мост. В первые же дни вокруг котла были размещены зенитные батареи. Кроме того, в небе над ним стали барражировать истребители. Но у «сталинских соколов» был один недостаток, который часто использовали пилоты люфтваффе. А именно отсутствие навыков ведения боя на малых высотах. Поэтому «Юнкерсы» предпочитали летать в сомкнутом строю на малой высоте около 500 метров. Однако и тут они подвергались опасностям. Несмотря на постоянное варьирование маршрутов и заходы к цели с разных направлений, Ju-52 постоянно подвергались обстрелу с земли, в том числе из стрелкового оружия. И отнюдь не у всех экипажей хватало выдержки на это.
1 февраля в Корсунь прибыла группа самолетов из III./TG3. По пути туда «Юнкерсам» приходилось постоянно маневрировать, уклоняясь от снарядов и пулеметных очередей. Некоторые экипажи шли прямо над деревьями, дабы затруднить обнаружение себя. В результате командир группы майор Риш вопреки строгим инструкциям принял решение на обратном пути лететь на большой высоте. Как оказалось, это было роковой ошибкой. Как только все Ju-52 взлетели и собрались в боевой порядок, они были внезапно атакованы большой группой истребителей. В результате было сбито сразу 12 самолетов, в том числе и «Юнкере» самого Пауля Риша. Еще три машины получили повреждения, две из них затем совершили вынужденные посадки на своей территории, а один разбился на аэродроме.
После этого руководство операцией было поручено командиру II./TG3 майору Отто Бауману. Последний решил найти компромиссный вариант между полетами на большой высоте и на бреющем. Отныне «Юнкерсы» следовали большими группами на 1500–2000 метрах в сопровождении истребителей из JG52. Впрочем, последних не хватало, поэтому, как правило, соединения по 36 Ju-52/Зт следовали с эскортом из двух-трех Bf-109. Как показала практика, особенно в условиях плохой погоды, этого оказалось вполне достаточно для надежной защиты.
С 29 января по 3 февраля в котел доставлялось в среднем 120–140 тонн грузов, а оттуда было эвакуировано 2800 раненых.
4 февраля шесть Лa-5 из 583-го иап во главе с заместителем командира эскадрильи старшим лейтенантом Базановым сопровождали четверку штурмовиков Ил-2 в районе Корсунь-Шевченковского. При подходе к цели на высоте 500 метров пилоты истребителей внезапно увидели группу Ju-52, летевших на высоте 500 метров. Базанов приказал двум летчикам продолжать прикрывать штурмовики, а сам вместе с тремя другими Ла-5 атаковал транспортники. По итогам боя «сталинские соколы» записали на свой счет десять «Юнкерсов», в том числе четыре самому Базанову и два лейтенанту Богачеву. Однако немецкие данные не сообщают о столь больших потерях TG5 в этот день.
Вскоре возникла другая проблема. Аэродром Корсунь стал подвергаться регулярным ударам низколетящих штурмовиков. Налеты совершались и на авиабазы люфтваффе за пределами котла. Так, 4 февраля 22 Ил-2 из 5-го шак и 30 истребителей Ла-5 из 10-го иак нанесли авиаудар по аэродрому Умань. Советские летчики отчитались о тридцати четырех уничтоженных на земле самолетах Ju-88 и Ju-52, хотя это было конечно же сильным преувеличением.
9 февраля штурмовики 222-й авиадивизии полковника A.A. Ложечникова совместно с истребителями 5-го иак генерал-майора Д.П. Галунова дважды атаковали аэродром Винница. В первом налете участвовали 12 Ил-12 и 16 Ла-5, во втором – 13 Ил-2 под прикрытием 18 истребителей. На сей раз советские летчики заявили о двадцати выведенных из строя транспортных самолетах. 3 и 9 февраля штурмовики и бомбардировщики Пе-2 бомбили аэродром Корсунь.
К этому добавилось постоянное таяние снега на взлетной полосе, вызванное наступившей оттепелью. В конце концов Ju-52 перешли на ночные вылеты. В это время аэродромы подмерзали и посадка на них становилась возможной. Да и ночное небо было чисто от советских истребителей. В некоторые ночи в начале февраля отдельные экипажи совершали до трех-четырех вылетов в котел.
Тем временем III танковый корпус вермахта 1 февраля начал наступление с целью деблокирования окруженной группировки. Четыре входившие в него танковые дивизии смогли сразу же прорвать фронт, однако начавшаяся оттепель сделала дороги почти непроходимыми. В ударной группировке насчитывалось 126 танков и штурмовых орудий, которые из-за распутицы расходовали в три раза больше топлива, чем обычно. В результате экипажам ничего не оставалось, как прибегнуть к доставке бензина из застрявших бензовозов в ведрах. Немцы были бы не немцы, если бы они чего-нибудь не придумали! Впрочем, сделать это было легче босиком, так как у «переносчиков» каждые 10 минут сапоги застревали в грязи. В связи с этим было принято поистине невероятное решение! А именно снабжать наступающие танковые дивизии по воздуху[94].
Получилась весьма драматичная ситуация. Деблокирующая группировка медленно двигалась узким клином в направлении котла, подвергаясь контратакам с обоих флангов. При этом периодически на бреющем из тумана появлялись забрызганные грязью «Тетушки Ю», сбрасывая на парашютах или без них контейнеры с боеприпасами, бензином и продуктовыми пайками. Грязь и снег настолько смягчали удар контейнера об землю, что даже упакованные в тяжелые ящики 75-мм и 88-мм снаряды не получали никаких повреждений. С бензином было хуже. В среднем одна из каждых пяти бочек с топливом взрывалась при ударе. Чтобы уйти от зенитного огня, отчаянные пилоты опускались почти до самой земли, буквально прячась за леса или низкие холмы! По ночам, когда мороз сковывал грязь, наиболее опытные летчики совершали посадки в открытой местности вдоль дорог[95].
Тем временем к снабжению Черкасского котла и наступающих частей III танкового корпуса было решено привлечь дополнительные силы. 6 февраля I./KG4[96] «Генерал Вефер» майора Ханса Бётхера перебазировалась из Сарабуса в Крыму на аэродром Ново-Николаевка, расположенный в районе Винницы. А уже днем «Хейнкели» совершили первые вылеты в котел. Самолет самого Бётхера, согласно записям в его летной книжке, поднялся в воздух в 12.30. Это был уже 645-й боевой вылет летчика, который больше года тому назад принимал активное участие и в снабжении Сталинграда. На сей раз Бётхер сбросил пять грузовых контейнеров весом 250 килограммов, после чего в 14.35 благополучно вернулся на базу[97].
Следующий вылет командир I./KG4 выполнил в 6.55 7 февраля. Продолжительность полета составила ровно два часа. На следующий день Бётхер уже дважды поднимался в воздух. Первый вылет начался в 7.20, а в 9.00 бомбардировщик вернулся обратно. Отдохнув чуть больше двух часов, в 11.20 Бётхер взлетел повторно. Но и это был для него не предел! 9 декабря он вылетал к котлу уже четырежды (в 12.30, 15.45, 19.45 и 22.35). Такая интенсивность была следствием отчаянных запросов от ударной группировки и окруженных. В общей сложности в течение суток Не-111 майора Бётхера сбросил 5 тонн грузов. При этом только во время первого «обеденного» вылета экипаж самолета видел в небе два советских истребителя. Остальные полеты проходили в чистом небе.
10 февраля Бётхер совершил только один полет к котлу, а 11-го числа еще три. И каждый раз нагрузка состояла из пяти 250-кг контейнеров[98]. Последний вылет в 14.45 11 февраля стал для летчика 655-м и, как оказалось, последним на Восточном фронте. Несмотря на то что «Хейнкель» пыталась атаковать пара советских истребителей, в 16.10 он благополучно приземлился в Ново-Николаевке. Через три дня Бётхер был откомандирован в штаб 4-го воздушного флота. Вместо него командовать группой стал гауптман Эрнст Гёпель.
В результате ожесточенных боев к 16 февраля ударной группировке удалось пробить в сторону котла коридор длиной в 20 километров. Теперь передовые части отделяли от окруженной группы Штеммермана всего 7 километров. Тем временем TG3 продолжала делать невозможное по снабжению как самого котла, так и деблокирующих войск. Когда от войск пришла отчаянная радиограмма о том, что боеприпасы подходят к концу, в ночь на 16 февраля было выполнено рекордное количество самолето-вылетов, когда некоторые экипажи на пределе человеческих возможностей совершили по пять полетов.
В ночь на 17 февраля на фронте в 4,5 километра начался прорыв из котла. К утру следующего дня большей части войск, преодолевая неимоверные трудности, по сугробам и через замерзшие реки, удалось соединиться с частями III танкового корпуса. После этого немецкие войска начали отход на юго-запад. Хотя потребность в снабжении с воздуха с этого времени отпала, «Юнкерсы» продолжали совершать полеты в этом районе и даже совершали посадки на двух аэродромах вдоль маршрута отступления, чтобы забрать больных и раненых.
Успех операции по деблокированию Черкасского котла был в основном обеспечен героической работой немецких транспортных самолетов. В течение 17 дней экипажи TG3 совершили в общей сложности 1500 вылетов, потеряв при этом 32 Ju-52/Зт. Еще 113 машин получили те или иные повреждения, в основном от огня с земли и вследствие аварий. За это время было поставлено свыше 2000 тонн грузов и вывезено более 2000 раненых[99]. Хотя прорыв удался, урон с точки зрения лишений, страданий и смерти был огромен. Из 56 тысяч солдат, оказавшихся в котле, 37 тысяч в итоге смогли пробиться к своим. Но при этом им пришлось бросить всю артиллерию и тяжелую технику. Генерал Штеммерман, который лично вел свои войска в атаку, погиб[100].
