В первой половине XIX в. военная история преодолела новый, второй из трех великих рубежей. Благодаря крупным кампаниям Наполеона Бонапарта новое вооружение было широко применено на практике. Впервые с того времени, когда порох стали использовать на полях сражений, возникла прочная связь между оружием, тактикой и военной доктриной. Кремневый мушкет со штыком и гладкоствольное артиллерийское орудие были усовершенствованы и постепенно доведены до максимального потенциала. После столетий экспериментирования тактические способы применения этого вооружения в сочетании друг с другом и с кавалерией оказались доведенными до такой степени совершенства, что искусный полководец мог достичь решающего результата с помощью минимума средств. Подобного контроля над вооружением военачальники не имели с XIII в., когда были изобретены монгольская и английская тактические системы.
Подобно двум вышеназванным тактическим системам, достигшим совершенства в использовании людей и оружия своего времени, а потом быстро вышедшим из употребления благодаря появлению огнестрельного оружия, принципиальные тактические системы начала XIX в. (французская и английская на суше и английская на море) потеряли свое значение в эпоху промышленной революции. (Интересно, что этот феномен повторился в середине XX столетия, когда оружие и тактика эры промышленной революции наконец стали хорошо сочетаться друг с другом и стал виден третий великий военный рубеж, рубеж ядерного века.)
Оптимальное сочетание оружия, тактики и доктрины, достигнутое к середине столетия, было логическим результатом предыдущих усовершенствований. Но прогресс в значительной степени ускорился благодаря военному гению Наполеона Бонапарта. Ни один человек, определивший лицо своей эпохи, не сделал это убедительнее, чем он. Как в его время, так и столетие с лишним спустя военная теория и практика мерились по его мерке и отражали его концепцию военного искусства.
В меньшей степени, но то же самое можно сказать о влиянии Горацио Нельсона на теорию военно-морского дела и использование военного искусства на море. Хотя воздействие личности Нельсона на его время и военную науку и практику явно уступало воздействию Наполеона, но он был более уникальной и неповторимой личностью в своем деле (при всем уважении к другим представителям военно-морского искусства). Тут Нельсон был один; но историческое значение Наполеона как воина всегда следует сравнивать с такими его предшественниками, как Александр Македонский, Ганнибал и Чингисхан.
В этот период жили и другие великолепные полководцы, из которых наиболее известны англичане Артур Уэлсли (герцог Веллингтон) и сэр Джон Мур, пруссак Гебхард Л. фон Блюхер (князь Валыитатт), австрийский эрцгерцог Карл и французский маршал Луи-Никола Даву. Кроме Даву, среди маршалов Наполеона были по крайней мере двое, отлично зарекомендовавшие себя: Никола-Жан де Д. Сульт и Андре Массена. К этой компании можно добавить американцев Эндрю Джексона, Уинфрида Скотта и Закари Тейлора.
По причинам, рассмотренным ниже, в этот период промышленная революция мало влияла на ход военных действий; это случилось в последующие десятилетия. Однако в первой половине XIX в. она дала сильный толчок промышленности и сельскому хозяйству, что в сочетании с демократизацией военного дела, происшедшей во время Французской революции, позволило населению воюющих стран набирать, снабжать и экипировать намного большие армии, чем прежде. Именно промышленная революция в сочетании со стимулирующим воздействием Наполеона сделала важный вклад в развитие военной теории и профессионализма в этот период.