ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ
К концу 1950-х годов основным вооружением массовых советских средних танков от Т-54 до Т-55 была 100-мм нарезная пушка Д-10Т, созданная еще в 1944 году. Процесс ее модернизации, осуществлявшийся в эти годы и приведший к появлению артсистем Д-10ТГ и Д-10Т2С, был связан главным образом с решением вопроса стабилизации орудия сначала в одной, а затем и в двух плоскостях. Баллистические же характеристики оставались неизменными. В боекомплект входили выстрелы с устаревшими осколочно-фугасными и бронебойными снарядами ОФ-412, БР-412, БР-412Б и БР-412Д. Причем только последний был разработан после войны по образцу трофейных немецких боеприпасов. В результате пушки семейства Д-10 уже не могли эффективно бороться с новыми образцами английских и американских танков.
Поэтому в марте 1954 года в ОКБ-9 под руководством Ф. Ф. Петрова был создан опытный образец 100-мм нарезной пушки Д-54 с начальной скоростью бронебойного снаряда 1015 м/с. К октябрю 1954 года на заводе № 183 в Нижнем Тагиле (УВЗ) эту пушку установили в опытный образец среднего танка Т-54М («объект 139»). Его испытания проходили в 1954–1955 годах. Тем временем для орудия в ЦНИИ-173 разработали двухплоскостной стабилизатор «Молния», оно получило обозначение Д-54ТС и было установлено в танк «объект 140». Следует подчеркнуть, что все работы по размещению новой пушки в Т-54М и «объект 140», которые осуществлялись на УВЗ под руководством главного конструктора Л. Н. Карцева, носили инициативный характер. Дело в том, что официально согласно постановлению правительства опытно-конструкторские работы по созданию танка с новой пушкой вело КБ под руководством А. А. Морозова в Харькове. Пушка Д-54ТС была установлена на первый образец харьковского «объекта 430» — прототипа «шестьдесятчетверки», который предполагалось запустить в серийное производство на всех танковых заводах страны. Поэтому работу тагильчан руководство ГБТУ и ГРАУ воспринимало как конкуренцию и до некоторой степени как помеху харьковчанам, хотя и не пресекало ее.
К ноябрю 1958 года в рамках все той же заводской инициативы на УВЗ изготовили три образца нового танка («объект 142»). Эта машина представляла собой башню с пушкой от «объекта 140», установленную на удлиненный корпус танка Т-55 с увеличенным погоном. Кроме того, было изменено положение опорных катков для выравнивания нагрузки на них.
Опытный образец танка «объект 139» с пушкой Д-54ТС.
Опытный образец среднего танка «объект 140». Эта машина также вооружена 100-мм пушкой Д-54ТС.
К февралю 1960 года пушка Д-54ТС выдержала повторные полигонно-войсковые испытания, на которых, впрочем, не обошлось без проблем. В частности, у военных вызывал нарекания дульный тормоз. Вот что по этому поводу писал очевидец испытаний Ю. П. Костенко, работавший в то время в КБ УВЗ начальником бюро вооружения и башни: «День выдался солнечный и морозный (ниже 20°С), снег сухой и сыпучий. Новая пушка имела дульный тормоз. При первом же выстреле дульная волна подняла снежное облако. Когда облако рассеялось, я увидел перед собой «слепой» танк. Снежная пыль попала на защитные стекла смотровых приборов и мгновенно превратилась в тонкую матовую ледяную корочку. Наиболее прочно обледенели приборы механика-водителя. С закрытым люком, в положении по-боевому, танк двигаться не мог. Артиллерийский телескопический прицел находился внутри башни и его объектив избежал обледенения.
Опытный средний танк «объект 142». 1958 год.
На меня дульный тормоз в принципе произвел резко отрицательное впечатление. Зимой он поднимал снежное облако, летом — пыльное или песчаное. Все это плохо влияло на защитные стекла приборов, а главное — мешало из танка наблюдать за результатами стрельбы. Возникал вопрос и о влиянии дульной волны на пехоту сопровождения и на десант на броне танка».
Примерно такой же точки зрения придерживалось и военное руководство. Впрочем, пушка Д-54ТС не пошла в серию по другой причине. Осенью 1958 года представители ГРАУ показали Н. С. Хрущеву новую 100-мм гладкоствольную противотанковую пушку Т-12 «Рапира». Ее бронебойный снаряд имел в полтора раза большую скорость и бронепробиваемость, по сравнению со 100-мм нарезной пушкой. Хрущев задал вопрос: «Можно ли эту пушку установить на танк?» Ему ответили: «Можно». «Тогда давайте-ка в следующем году сделаем 200 танков с этой пушкой», — распорядился глава государства. В этой связи в Москву был срочно вызван Л. Н. Карцев. Ознакомившись с чертежами пушки, он заявил, что в танк ее установить нельзя, в частности, и потому, что длина выстрела составляла 1200 мм, и его невозможно было внутри танка ни развернуть, ни зарядить. По мнению Карцева, эта величина не должна была превышать 1100 мм. Такой выстрел имела пушка Д-54, у которой Леонид Николаевич предложил удалить нарезы, после чего ее калибр составил бы 115 мм. Главный конструктор выстрелов В. В. Яворский стал возражать, указывая на то, что снаряд при этом будет иметь плохую баллистику, а военные пытались запугивать Л. Н. Карцева распоряжением Хрущева, на что он им ответил: «Если вы мне не верите, ведите меня к Хрущеву, я ему докажу, что ваша пушка в танк установлена быть не может!» После споров, длившихся целый день, все-таки было принято решение о создании новых выстрелов калибра 115 мм длиной 1100 мм, одинаковых по габаритам с таковыми у 100-мм нарезной пушки.
100-мм гладкоствольная противотанковая пушка Т-12.
Вместе с нарезами у Д-54 убрали и дульный тормоз. Так появилась первая в мире гладкоствольная танковая пушка У-5ТС «Молот» (индекс ГРАУ 2А20). После установки ее в «объект 166» — и название «истребитель танков». Именно так именовалась работа в Госкомитете по оборонной технике: «Истребитель танков (на базе среднего танка Т-55) с новой мощной, стабилизированной в двух плоскостях наведения гладкоствольной пушкой и выстрелы к ней (шифр «Молот»)». Именно с такой формулировкой тема была утверждена постановлением Совмина СССР от 21 июля 1959 года.
Средний танк Т-62 в Музее техники В. Задорожного, 2010 год.
В течение 1959 года было изготовлено несколько опытных образцов. К осени 1960 года машины успешно прошли полигонные испытания. Комиссия, проводившая их, рекомендовала принять танк на вооружение. Эффективность пушки У-5ТС была выше, чем у прародительницы — 100-мм противотанковой гладкоствольной пушки Т-12. Снаряды имели хорошую баллистику и все опасения конструктора В. В. Яворского оказались напрасными.
Средний танк Т-62. Вид спереди.
Средний танк Т-62, вид сзади сбоку.
Средний танк Т-62, вид сзади.
Танки Т-62 проходят по Красной площади во время парада 1 мая 1966 года. Судя по степени недостроенности гостиницы «Россия», это действительно 1966-й!
Т-62 на Красной площади. 7 ноября 1967 года.
Помимо гладкоствольной пушки «изюминкой» нового танка стала цельнолитая башня. Танки семейства Т-54/55 имели литые башни с вварными катаными крышами, основания люков крепились к крыше болтами. Все это были, с точки зрения снарядостойкости, ослабленные зоны. По техусловиям броня башни «держала» бронебойный снаряд на расстоянии полутора калибров от сварного шва или болтового соединения. На новую машину решили попробовать установить полностью литую башню. Идеологом этого решения был заместитель главного конструктора УВЗ И. С. Бушнев, до 1957 года возглавлявший бюро вооружения и башни. В свое время он принимал участие в разработке литой башни танка Т-34. Непосредственное проектирование башни вел конструктор Ф. Ю. Беркович. Месяца через три изготовили ее первый опытный экземпляр. О том, как проходили испытания обстрелом, написал в своих воспоминаниях Ю. П. Костенко: «Испытания обстрелом по серийной программе проводил военпред. Он мелом наносил крест на поверхности башни в точке, в которую надлежало делать выстрел, проверял курсовой угол, под которым в соответствии с ТТТ башня была установлена по отношению к орудию, из которого производился выстрел, и командовал стрельбой. Я присутствовал при обстреле всех трех башен,[1] но четко запомнил только заключительный этап испытаний третьей башни. Испытаниями этой башни руководил майор Белянский. Военпредом он работал давно, свое дело знал до тонкостей, испытания провел четко. Но программа обстрела серийной башни не предусматривала стрельбу по вварной крыше и по основаниям люков, прикрепленных болтами к башне. Это были ослабленные зоны. У цельнолитой башни этого не было, следовательно, Белянский должен был проверить броневую защиту и крыши, и люков.
Т-62 на Красной площади. 7 ноября 1967 года.
Средний танк Т-62А.
Командирский танк Т-62К.
Закончив обстрел по программе, мы с Белянским тщательно осмотрели все вмятины на броне и окончательно убедились, что башня эту часть испытаний выдержала. Молча мы простояли минуту, а может, и больше. Белянский в правой руке держал кусок мела и смотрел на крышу башни. Затем его рука легла на переднюю часть крыши, и мел коснулся брони в той точке, где на серийной башне сходились три сварных шва и в которую никогда не стреляли. Не отрывая руки от башни, Белянский обернулся и прямо глянул мне в глаза. Я понял его немой вопрос. Но он задал его вслух: «А сюда стрелять можно?» Я ответил утвердительно. Он аккуратно нанес мелом крест, и мы пошли к орудию. Белянский сам навел и сам произвел выстрел. Снаряд точно попал в крест, оставил в броне след глубиной 6–7 мм и длиной 200 мм и срикошетировал. Внутри башни ни сколов брони, ни трещин не было. Второй выстрел, также с моего согласия, Белянский произвел по основанию люка командира. За эту точку я не опасался, и она неожиданностей не принесла.
Так была создана полностью литая башня будущего танка Т-62».
В ходе испытаний «объекта 166» выявилось одно обстоятельство. При требуемом темпе стрельбы загазованность боевого отделения вдвое превышала норму. Чтобы снизить ее, конструкторы Ю. А. Ковалев, В. М. Быстрицкий, Е. Е. Кривошея и Ю. С. Цыбин предложили внедрить механизм выброса стреляных гильз. Принцип его работы был таким: экстрактируемая гильза (а для пушки У-5ТС использовались два типа гильз — стальная массой 7,95 кг и латунная массой 8,45 кг) попадала в ловушку механизма выброса, в задней части башни открывался специальный люк и гильза пружиной выбрасывалась наружу, после чего люк закрывался. При выстреле во время отката пушки механизм взводился для очередного броска. Испытания показали, что это устройство позволило сократить загазованность в танке более чем в два раза и избавило экипаж от необходимости укладывать гильзы на место использованных выстрелов.
Танк Т-62 выпуска 1972 года. Главным отличием стала установка зенитного пулемета ДШКМ на люке заряжающего.
Танк Т-62 выпуска 1972 года. Главным отличием стала установка зенитного пулемета ДШКМ на люке заряжающего.
Несмотря на то, что Министерством обороны работа по установке в танк новой пушки была оформлена решением Военно-промышленной комиссии при ЦК КПСС и Совмина СССР, военные всячески противились постановке его на производство, поскольку по мощи вооружения он превосходил харьковский «объект 430», на который уже было потрачено огромное количество средств. На Уралвагонзаводе тяжело переживали создавшееся положение, но тем не менее начали проектирование новой боевой машины с двигателем В-26 мощностью 700 л.с. и ходовой частью, заимствованной у «объекта 140». К лету 1961 года были изготовлены два опытных образца «объекта 167».
Тем временем разразившийся в Министерстве обороны в начале января 1961 года скандал положил конец всем проволочкам с «объектом 166». Дело в том, что еще в 1958 году на вооружение английских танков «Центурион» была принята 105-мм нарезная пушка L7, имевшая очень длинный ствол в 62 калибра и огромное по тем временам давление в канале ствола — 5500 кг/см2. Подкалиберный 105-мм снаряд имел начальную скорость 1470 м/с и по бронепробиваемости значительно превосходил снаряды советских 100-мм пушек. И все бы ничего — ведь «Центурион» производился в сравнительно небольших количествах, но в 1960 году в США приступили к серийному выпуску основного танка M60, также вооруженного 105-мм пушкой. В ФРГ и Франции это орудие планировалось установить на перспективные танки «Леопард» и AMX-30. В Великобритании в проектируемый танк «Чифтен» и вовсе собирались установить пушку калибром 120 мм. Когда об этом узнал командующий сухопутными войсками маршал В. И. Чуйков, он пришел в ярость. Вызвав к себе командующего танковыми войсками маршала П. П. Полубоярова и других руководителей ГБТУ, герой Сталинградской битвы поинтересовался, есть ли у Советской Армии что-то, что можно было бы противопоставить танку M60. Ему ответили, что в Нижнем Тагиле есть танк со 115-мм пушкой, но он имеет недостатки, например при испытаниях сломался балансир. Тогда В. И. Чуйков начал кричать: «Что вы мне морочите голову какими-то балансирами? Мне хоть на свинье, а ставьте эту пушку!» Вслед за этим последовала весьма характерная для Чуйкова тирада, состоявшая сплошь из ненормативной лексики.
Зенитный пулемет ДШКМ, установленный на люке заряжающего танка Т-62.
После устроенного разноса группа представителей ГБТУ приехала в Нижний Тагил и стала просить директора УВЗ И. В. Окунева в возможно короткие сроки начать серийное производство «объекта 166». Директор категорически отказал, мотивируя это тем, что завод готовится к выпуску более совершенного танка — «объект 167». Не помогли ни уговоры, ни последовавшие звонки из Москвы. И только в июле 1961 года на заседании ВПК, которое проводил заместитель председателя Совета Министров СССР Д. Ф. Устинов, Окунев дал согласие на постановку «объекта 166» на производство с июля 1962 года.
12 августа 1961 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 729–305 «О принятии на вооружение Советской Армии среднего танка Т-62».
В 1961 году завод № 183 изготовил установочную партию из 25 машин, которые поступили в Прикарпатский военный округ. 1 января 1962 года завод был остановлен на шесть месяцев для переоборудования сварочного конвейера в корпусном цехе, замены карусельных станков для обработки погона башни и проведения других мероприятий по подготовке производства. С 1 июля 1962 года начался массовый выпуск танка Т-62. В 1962 году было собрано 270 машин, в 1963-м — 1069, в 1964-м — 1521. Всего же за 11 лет производства, то есть до октября 1973 года, цеха Уралвагонзавода покинули 19 019 танков Т-62.
С 1975 года часть танков Т-62 была оснащена лазерным дальномером КДТ-1, устанавливавшимся над стволом пушки.
Эта машина, по сравнению со своим предшественником танком Т-55, имела целый ряд конструктивных особенностей. На ней установили гладкоствольную 115-мм пушку У-5ТС с двухплоскостным стабилизатором «Метеор»; цельнолитую башню с диаметром погона в свету 2245 мм (у Т-55 — 1816 мм); механизм выброса стреляных гильз через люк в кормовой части башни; изменили крепление пушки, прицела и спаренного пулемета в башне; увеличили длину корпуса на 386 мм, а высоту — на 27 мм; наклон кормового листа уменьшили с 17° до 2°; для обеспечения требуемого угла снижения пушки крыша корпуса от башни в сторону кормы имела наклон 3°15’, а в сторону носа — 0°30’; для защиты погона башни и люка командира от прямых попаданий пуль приварили броневые кольца сечением 10x30 мм; ликвидировали курсовой пулемет; конструктивно изменили механизм поворота башни; прибор наблюдения ТПКУБ заменили на комбинированный командирский прибор ТКН-2 «Кармин»; установили малогабаритный форсуночный подогреватель повышенной теплопроизводительности, 19-дисковый фрикцион с гидропневматическим приводом управления, исключавшим излишнее буксование дисков в процессе работы и уменьшавшим усилие на педали, тормозные колодки из пластмассы на лентах тормоза поворота; для повышения плавности хода танка динамический ход опорных катков увеличили со 142 до 162 мм; за счет удлинения опорной поверхности гусениц понизили удельное давление на грунт до 0,75 кг/см2, а также внесли ряд других более мелких усовершенствований.
Установка лазерного дальномера КДТ-1 на танке Т-62.
Опытный образец танка «объект 167» сохраняется в Центральном музее бронетанкового вооружения и техники МО РФ в Кубинке.
Строенная установка ПТУР «Малютка» на башне танка «объект 167».
Опытный образец среднего танка «объект 166М».
Согласно постановлению № 729–305, вместе с танком Т-62 на вооружение принимался средний танк Т-62А («объект 165»), оснащенный 100-мм нарезной пушкой У-8ТС с двухплоскостным стабилизатором «Комета». Такое решение было продиктовано тем, что этим орудием предполагалось вооружить и харьковский «объект 430». У-8ТС (индекс ГРАУ 2А24) представляла собой модернизированную пушку Д-54ТС. У нее упрочнили ствол, в результате чего его масса возросла до 2390 кг. В связи с разработкой нового подкалиберного снаряда крутизну нарезов изменили с 25 до 35 клб. (Правда, к моменту принятия на вооружение подкалиберный снаряд еще не был готов.) Начальная скорость калиберного бронебойного снаряда массой 16,1 кг составляла 1015 м/с; дальность прямого выстрела (при высоте цели 2 м) — 1200 м; бронепробиваемость под углом 0° на дальности 1000 м — 235 мм, на 2000 м — 200 мм. Начальная скорость осколочно-фугасного снаряда массой 15,8 кг равнялась 940 м/с. Максимальная дальность стрельбы при угле возвышения 16° — 14 650 м.
В марте 1962 года было принято решение «в связи с необходимостью сокращения номенклатуры танковых пушек производство Т-62А не начинать». Постановлением Совмина от 29 июня того же года работы по пушке У-8ТС были прекращены «в связи с разработкой более перспективных образцов».
Единственной серийной модификацией Т-62 стал командирский танк Т-62К, отличавшийся от линейной машины установкой дополнительной радиостанции Р-112, танковой навигационной аппаратуры ТНА-2 и зарядного агрегата АБ-1-П/ЗО-У. Был добавлен один комплект четырехметровой штыревой антенны, изменено крепление сиденья заряжающего, а также внесены некоторые изменения в схему электрооборудования, в размещение боекомплекта и ЗИП и в компоновку аппаратов ТПУ. Боекомплект уменьшили на четыре артвыстрела и на три коробки с лентами для спаренного пулемета.
Танк Т-62, оборудованный комплексной противокумулятивной экранной защитой ЗЭТ-1.
Ракетный танк ИТ-1 в музее Уралвагонзавода. Пусковая установка ракеты 3М7 находится в боевом положении.
Что же касается линейных танков Т-62, то за время серийного производства они изменились мало. Все усовершенствования сводились в основном к установке более современного оборудования и вооружения. Так, с августа 1964 года спаренный пулемет СГМТ заменили на ПКТ, а командирский прибор наблюдения ТКН-2, — на ТКН-3. С 1965 года вместо радиостанции Р-113 и ТПУ Р-120 стали устанавливать радиостанцию Р-123 и ТПУ Р-124. В том же году ввели броневой колпак ночного прицела ТПН-1-41-11. С мая 1966 года гирополукомпас ГПК-48 заменили на ГПК-59, а в 1967 году ликвидировали люки в крыше моторно-трансмиссионного отделения. С 1972 года танк вооружили зенитным пулеметом ДШКМ. Начиная с 1975 года часть выпущенных машин оборудовали лазерными дальномерами КДТ-1.
В период 1961–1963 годов на базе Т-62 было изготовлено несколько опытных образцов. В первую очередь следует отметить уже упоминавшийся «объект 167». Эта машина была оснащена двигателем В-26 мощностью 700 л.с., оборудованным турбонаддувом, и новой ходовой частью повышенной энергоемкости, включавшей в себя (применительно к одному борту) шесть опорных катков уменьшенного диаметра и три поддерживающих катка. Модернизированный двигатель В-26 (получивший индекс В-46) и ходовая часть «объекта 167» впоследствии использовались при создании танка Т-72. Испытывался вариант «объекта 167», оборудованный ПТУР (по тогдашней терминологии ПТУРС) «Малютка». На одном из опытных образцов этого танка был установлен газотурбинный двигатель ГТД-3Т. Машина получила индекс «объект 167Т».
Опорные катки уменьшенного диаметра устанавливались и на опытном «объекте 166М». Правда, число их составляло пять на борт. Этот танк оснащался дизелем В-36Ф мощностью 640 л.с. «Объект 166М/1» в качестве дополнительного вооружения получил ПТУР «Малютка».
В 1964 году на танке Т-62, как и на боевых машинах других типов, проходила испытания комплексная экранная защита ЗЭТ-1. Она состояла из сетчатого пушечного и бортовых противокумулятивных экранов. Масса сетчатого экрана равнялась 60 кг, минимальное расстояние между экраном и броней — 1800 мм. Время перевода из походного положения в боевое составляло 2–3 мин, а для установки самого экрана на танк требовалось не более 15 мин. Бортовые экраны секционного типа изготавливались из дюралюминия.
На одном из серийных танков Т-62 в конце 1965 года проходил испытания автомат заряжания «Желудь» для 115-мм пушки Д-68 (2А21), имевшей ту же баллистику, что и У-5ТС. Принципиальным отличием Д-68 было раздельное заряжание с частично сгорающей гильзой. Экстрактировался лишь латунный поддон гильзы массой около 4 кг. В 1967 году этот автомат переделали под 125-мм выстрелы и в опытном порядке скомпоновали в танке Т-62 вместе со 125-мм пушкой Д-81.
Инженерных, ремонтно-эвакуационных и прочих вспомогательных машин на базе Т-62 не создавалось. К моменту начала его производства все они уже были разработаны на шасси танков Т-54 и Т-55 и выпускались серийно. Единственной же боевой машиной на шасси Т-62 стал истребитель танков ИТ-1.
Ракетный танк «объект 150» проектировался в КБ УВЗ с 1957 по 1965 год на базе узлов и агрегатов танка Т-62. Разработка ракетного вооружения была поручена ОКБ-16, руководимому А. Э. Нудельманом. Консультантом по системе управления пригласили А. А. Расплетина, руководителя КБ-1 Госкомитета радиоэлектронной промышленности. В дальнейшем этому коллективу совместно с ЦКБ-14 поручили работу по созданию всего комплекса. Эскизный проект ракетного танка подготовил завод № 183 в 1958 году первоначально на базе танка Т-54, но затем проект скорректировали, приняв в качестве базы танк Т-62.
Машина имела сварной корпус, заимствованный у серийного танка Т-62. Башня — литая, полусферической приплюснутой формы, с выдвижной установкой комплекса ракетного управляемого вооружения 2К4 «Дракон» и механизмом заряжания, в котором помещалось 12 управляемых ракет 3М7. Еще три ракеты располагались в немеханизированной боеукладке. В качестве вспомогательного вооружения на «объекте 150» устанавливался 7,62-мм пулемет ПКТ с боекомплектом 2000 патронов. Боевая масса машины составляла 34,5 т. Экипаж — три человека (командир, механик-водитель, оператор).
В комплекс ракетного управляемого вооружения входили ракеты, система заряжания и пуска, дневной и ночной прицелы, стабилизатор 2Э3, станции наведения и управления. Управление ракетой — радиокомандное, полуавтоматическое, на любой комбинации из семи частот и двух кодов, что позволяло одновременно вести стрельбу из нескольких истребителей танков. Эффективность поражения цели: с первого-второго выстрела.
Заряжание пусковой установки автоматическое. Автоматика приводилась в действие нажатием кнопки на дневном прицеле. Люлька ПУ совместно с полем зрения дневного и ночного прицелов, антенной, пулеметом ПКТ и осветителем ночного прицела стабилизировалась в вертикальной плоскости, а башня — в горизонтальной.
Перед пуском ракеты определялась дальность до цели, и эта характеристика вводилась в прицел. Оператор, удерживая перекрестие на цели, нажимал кнопку пуска. Направление схода ракеты отличалось от линии прицеливания в вертикальной плоскости на 3°20’, в горизонтальной — с учетом скорости ветра. После схода ракеты ПУ автоматически убиралась внутрь башни. Одновременно снималось упреждение, учитывавшее ветер, и башня поворачивалась в направлении цели. В момент пуска перед входным окном прицела автоматически в течение 1,5 с устанавливалась воздушная завеса (во время испытаний в 1965 году, когда ракета стала сходить с ПУ, газы из ее сопел подняли с носа корпуса танка снег, который запорошил входное окно прицела, в результате чего управление ракетой стало невозможным).
Первые 0,5 с ракета летела неуправляемой. За это время боковая составляющая ветра (из-за парусности оперения ракеты) и сила тяжести ракеты выводили ее на линию прицеливания. С этого момента координаты летящей ракеты определялись автоматически, вырабатывались зашифрованные радиокоманды и излучались в направлении ракеты, на которой они принимались, расшифровывались и подавались на рули поворота. Определение координат положения ракеты относительно линии прицеливания производилось с помощью светового пятна от трассера, проецировавшегося по оптической системе прицела на фотокатоды, что вызывало появление электрических импульсов, необходимых для выработки радиокоманд в системе управления ракетой.
Ракетный танк ИТ-1 в экспозиции музея в Кубинке.
Через 25,5 с после схода ракеты система возвращалась в исходное положение и можно было произвести очередные заряжание и пуск.
Дальность стрельбы днем колебалась в пределах от 300 до 3300 м, ночью — от 400 до 600 м. Бронепробиваемость под углом 60° составляла 250 мм.
С разработкой и испытаниями ракетного танка связаны несколько любопытных эпизодов с участием Н. С. Хрущева.
В конце июня 1960 года из Москвы на УВЗ пришло указание срочно отправить еще не завершенный (на машине не была установлена система наведения ракеты) опытный образец истребителя танков на полигон Капустин Яр. 22 июля готовился большой показ военной техники руководству страны во главе с Н. С. Хрущевым. Доклады по каждой машине должны были по регламенту продолжаться не более пяти минут, тексты неоднократно заслушивались, хронометрировались и корректировались. По «объекту 150» докладывал заместитель начальника бронетанкового полигона И. К. Кобраков. Главный конструктор Л. Н. Карцев должен был стоять рядом. Планировалось, что сразу же после выступления Кобракова находившийся внутри машины конструктор О. А. Добисов «выдаст» наружу пусковую установку с макетом ракеты, крылья которой раскроются, и покачает ею вверх и вниз. Что из всего этого вышло, рассказал в своих воспоминаниях Л. Н. Карцев: «Полковник Кобраков сделал доклад, конструктор Добисов «выдал» изнутри танка пусковую установку, крылья ракеты раскрылись и установка стала покачиваться. Все сработало как надо. Но тут Хрущев задал полковнику Кобракову вопрос: «А нельзя сделать так, чтобы крылья раскрывались в полете?» Видя, что докладчик не может на него ответить, я вышел вперед и сказал:
— Нет, Никита Сергеевич, нельзя — не позволяет система управления. Ракета упадет.
— А я говорю — можно!
— А я повторяю — нельзя!
— Вы видели, что сделано у Челомея?
— Нет.
— Конечно, не видели. Если бы и захотели видеть, вам бы все равно не показали.
Тут встал сидевший позади Хрущева конструктор Челомей и сказал: «Покажем, Никита Сергеевич».
Во время этого разговора Кобраков стал незаметно дергать меня сзади за рубашку, давая понять, чтобы я не спорил, но меня уже было не унять. И когда, делая круги рукой, Хрущев сказал: «Внутри танка должен быть барабан с ракетами», я, уже не сдерживаясь, возразил: «Барабан не годится!»
— А я говорю — барабан!
— А я повторяю: барабан тут не годится! Он вытеснит из танка экипаж. И потом, какая разница — барабан или прямоугольная укладка? Важно, чтобы было все автоматизировано.
После этого Хрущев встал со стула, вышел из-под навеса, подошел ко мне, протянул руку и сказал: «Поздравляю», на что я ответил: «Благодарю, Никита Сергеевич».
Я до сих пор не пойму, с чем он меня поздравил, так как разговор шел на высоких тонах с обеих сторон».
14 сентября 1964 года на танковом полигоне состоялся очередной показ военной техники высшему руководству страны. В это время «объект 150» проходил полигонные испытания. Активное участие в отработке системы управления принимал офицер полигона Г. Б. Пастернак. Долгое время он был единственным, кто мог эффективно стрелять танковой ракетой. Во время показа на глазах у Н. С. Хрущева он с ходу тремя ракетами с дистанции 3000 м поразил одну за другой три движущиеся танковые мишени. Хрущев тут же сделал вывод о том, что если танки с такой легкостью поражаются ракетами, то нет смысла и в самих танках!
Видя, что Хрущеву никто не возражает, Л. Н. Карцев сказал: «В бою так не будет. Сейчас стрелял отлично тренированный, в совершенстве знающий весь комплекс инженер. А танки по-прежнему необходимы».
На следующий день, выступая в Кремле, Хрущев сказал: «Вчера я видел, как эффективно уничтожаются танки уже на подходах. При наличии таких противотанковых ракет танки оказываются ненужными!»
Ровно через месяц, 14 октября 1964 года, ненужным оказался сам Н. С. Хрущев.
Ну а «объект 150» был принят на вооружение постановлением Совета Министров СССР № 703–261 от 3 сентября и приказом Министра обороны № 0269 от 6 ноября 1968 года под обозначением ИТ-1 (ИТ — истребитель танков). Изготавливался он серийно на Уралвагонзаводе с 1968 по 1970 год.
Ракетный истребитель танков ИТ-1 в боевом положении.
Правда, на вооружении Советской Армии ИТ-1 состоял недолго. По замыслу военных, отдельными батальонами истребителей танков должны были комплектоваться мотострелковые дивизии, разворачиваемые на танкоопасных направлениях. Было сформировано всего два таких батальона: один — в Белорусском, а другой — в Прикарпатском военных округах. В процессе испытаний и эксплуатации ракетный комплекс показал высокую надежность — до 96,7 %. Однако его конструктивные недостатки: большие габариты и масса, устаревшая элементная база, большая мертвая зона, отсутствие пушки на танке и т. д. послужили причиной снятия ИТ-1 с вооружения. В боевых действиях эти машины не участвовали и на экспорт не поставлялись.
