Неужто наводка пистолета возможна?
Расчет пистолета состоит только из одного человека,
Вы и наводчик, вы и заряжающим, и замковый, и правильный. Но, мало того, вы еще и "лафет"!
Ваш корпус, наши ноги и руки составляют единственную опору пистолета, опору неустойчивую, подверженную всяческим колебаниям.
Как же, будучи плохим "лафетом", выполнить роль хорошего наводчика? Иначе говоря, как навести в цель постоянно колеблющийся пистолет? Вот в чем заключается коренной вопрос прицеливания.
Правило требует от стрелка:
во-первых, взять ровную мушку, то есть совместить мушку с серединой прорези так, чтобы. вершина мушки лежала вровень с верхним, горизонтальным краем прорези;
во-вторых, совместить вершину ровной мушки с выбранной точкой прицеливания.
Рис. 6.
И вот эти-то сложные действия предлагается выполнить в то время, когда и мушка, и прорезь ни секунды не знают покои!
Но это еще не все.
Па плакатах и рисунках, изображающих правильное прицеливание, оно выглядит просто и понятно (рис. 6). Прорезь, мушка и цель помещены в одной плоскости и имеют точные, резко очерченные контуры. Но ведь так бывает только на рисунках…
Целящийся стрелок видит нечто иное. Плоская картинка для него сильно растягивается в глубину: прорезь — в шестидесяти сантиметрах от глаза, мушка — в семидесяти пяти с лишним сантиметрах, а мишень — в десятках метров.
…Оторвав взгляд от этой страницы и устремив его в окно, я вижу скворешники на деревьях сада, мезонины и крыши соседних домов, легкие облака в светлом небе…
Полно, неужели я в состоянии видеть столько разных вещей одновременно? Сейчас проверим.
Вот на жердь села рядом пара галок; неподалеку от них опустилась третья. Останавливаю взор на последней галке и ясно различат не только отдельные перья в хвосте, но, мне кажется, даже выражение ее глаз.
Теперь — внимание. Ни на йоту не переводя взгляда, спрашиваю свое зрение о первых двух галках. И — увы! Убеждаюсь, что оно может дать мне очень мало сведений о них: я их плохо вижу (рис. 7).
Сколько бы ни повторять этот опыт, каждый раз он будет приводить к одному и тому же заключению: мы плохо видим все, кроме того предмета, на который устремлены или, говоря научно, сконвергированы наши глаза. Чтобы составить отчетливое представление о всей картине, лежащей в поле нашего зрения, мы вынуждены непрерывно переводить взгляд с предмета на предмет, разглядывая и запоминая их детали.
Рис. 7.
Наши глаза без устали мечутся в своих орбитах. Признайтесь, вы не отдавали себе отчета в этой особенности вашего зрения…
Один из ученых прошлого века говорил, что если бы мастер принес ему оптический прибор, подобный глазу, то он его забраковал бы. Это несправедливая оценка, но доля истины в ней есть.
Нельзя одновременно видеть с одинаковой отчетливостью и прорезь, и мушку, и цель. Это те же три галки… В каждый момент только один из этих трех различно удаленных предметов будет виден вполне хорошо. Значит, нужно скользить взглядом по ним, взирая то на мушку, то на цель, то на прорезь. Но пока мы переводим взгляд, изменяется вся картина прицеливания — колеблющаяся рука уведет пистолет в сторону.
…Тот, кто утверждает, что может точно нанести пистолет в цель так, как наводчик наводит орудие, — хвастун и обманщик.
