АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ Т-26
Еще до развертывания серийного производства Т-26 руководство УММ РККА подняло вопрос об усилении вооружения этих танков. Так, уже 19 марта 1931 года КБ завода «Большевик» получило задание на проектирование «танка огневой поддержки». Чуть позже к этой работе подключилось опытно-конструкторское и испытательное бюро УММ РККА под руководством изобретателя-самоучки Н. Дыренкова.
По выданному военными заданию предполагалось «спешно разработать и предъявить в срок не позднее 7 ноября 1931 года проект арттанка сопровождения типа В-26 с вооружением из 76-мм пушки во вращающейся башне или без таковой». Вариант артиллерийского танка на шасси Т-26 с 76-мм пушкой в неподвижной броневой рубке (СУ-1) был предъявлен в срок.
Танк Т-26 с башней А-43 конструкции КБ Н. Дыренкова. Ленинград, 1933 год. Башня сварена из плоских броневых плит (АСКМ). 
Однако в ходе испытаний выявилось большое количество недоработок, которые требовали время для их устранения. Кроме того, многих военных не устраивал малый угол горизонтального обстрела орудия. Поэтому, еще не видя варианта артиллерийского танка с вращающейся башней, многие отдавали предпочтение именно ему.
В начале 1932 года КБ Н. Дыренкова предъявило два проекта башен с 76-мм пушкой, предназначавшихся «для вооружения танков типа „Кристи“ и Т-26». Проекты различались между собой главным образом технологией изготовления — один предусматривал использование плоских листов, соединенных при помощи сварки, а второй «частично штампованных бронеплит обтекаемой формы». В целом проект новой башни, получившей индекс А-43, произвел хорошее впечатление и Ижорский завод получил заказ на изготовление двух образцов. В начале февраля 1932 года первая башня, изготовленная из штампованных листов, была установлена на шасси Т-26 и продемонстрирована руководству УММ РККА. После этого ее переставили на шасси танка БТ-2, так как «задача усиления вооружения танков типа „Кристи“ считалось более важной». В марте того же года БТ-2 с башней А-43 прошел испытания стрельбой и возкой. В ходе них выяснилось, что из-за большой длины отката (900 мм) установленной в башне 76-мм полковой пушки обр. 1927 года и неудачной конструкции погона, действия экипажа в танке были практически невозможны. Поэтому испытания отложили до установки в башню А-43 «новой 76-мм танковой пушки укороченного отката».
Изготовление сварной башни конструкции КБ Дыренкова затянулось и лишь в ноябре 1932 года она была установлена на шасси Т-26. Из-за большого диаметра погона пришлось несколько переработать подбашенную коробку, сделав ее кормовой лист наклонным. Испытания машины, проведенные с 26 ноября по 5 декабря 1932 года, выявили те же недостатки в конструкции башни и пушки, что и в случае с БТ-2. Из-за неудачной конструкции погона приходилось прикладывать на маховик поворотного механизма значительные усилия, особенно при страгивании башни с места.
Танк Т-26 с башней А-43 конструкции КБ Н. Дыренкова, вид сзади. Ленинград, 1933 год. Башня установлена на корпус танка выпуска до марта 1932 года (отсутствует кожух над отверстием выброса воздуха, глушитель закреплен двумя хомутами). Хорошо видно наклонное расположение заднего листа подбашенной коробки (АСКМ). 
В начале 1933 года в той же башне смонтировали новую 76-мм танковую пушку обр. 1927/32 гг., представлявшую собой 76-мм полковую пушку обр. 1927 года с уменьшенной до 500 мм длиной отката. Однако особых изменений в лучшую сторону это не принесло, так как конструкция самой башни осталась практически без изменений. Особенно угнетала теснота в боевом отделении. Например, при производстве выстрела заряжающему (он же пулеметчик) во избежание удара откатывающееся частью орудия приходилось прижиматься к правому борту башни и, «прерывая всякую возможность ведения стрельбы из пулемета прижимать к себе левую руку». Спуск орудия давал частые отказы при стрельбе, угол обстрела пулемета был очень мал, а обзор из башни крайне ограниченным. Кроме того, крайне неудачно была спроектирована боеукладка и отсутствовала вентиляция, что при интенсивной стрельбе могло привести к отравлению экипажа пороховыми газами.
В результате, от проекта башни конструкции Дыренкова военные отказались.
Проектирование башни для 76-мм танкового орудия на заводе «Большевик» (с февраля 1932 года проектированием этой установки занималось КБ вновь образованного завода № 174 имени Ворошилова) затянулось, и только в ноябре 1932 года танк Т-26 с установленной на нем башней с 76-мм танковой пушкой обр. 1927/32 гг. был показан представителям УММ РККА. Новая машина получила обозначение Т-26-4. В отличие от башни Дыренкова, конструкция башни КБ завода № 174 была более удачной и обеспечивала нормальные условия для работы экипажа. При ее проектировании использовался опыт работ по созданию башни для среднего танка Т-28. После проведенных испытаний, показавших хорошие результаты, завод имени Ворошилова получил заказ изготовить в 1933 году установочную партию из пяти танков Т-26-4. Причем три из них предполагалось вооружить 76-мм пушкой обр. 1927/32 гг., а два 76-мм орудием ПС-3. ПС-3 разрабатывалась в Опытном конструкторско-механическом отделе (ОКМО)[1] завода имени Ворошилова под руководством П. Сячентова как специальная танковая пушка и имела лучшие характеристики по сравнению с пушкой обр. 1927/32 гг.
Танк Т-26 с башней А-43 конструкции КБ Н. Дыренкова. Ленинград, 1933 год. Хорошо видна шаровая установка пулемета ДТ (АСКМ). 
В октябре 1933 года ПС-3, установленная в башне первого образца Т-26-4 прошла испытания. Конструкция этой пушки имела большое количество технических новшеств, впервые использовавшихся в отечественном танкостроении — ножной спуск, крепление орудия по-походному, двойная оптика, оригинальный поворотный механизм и т. д. Однако вскоре выяснилось, что для установки в башню Т-26-4 более мощной пушки ПС-3 требуется внести ряд изменений в конструкцию танка. Так, в ходе испытаний обнаружилось большое количество поломок — деформация погона башни и прогиб крыши корпуса при стрельбе, проседание рессор и т. п. Поэтому решено было вооружать танки Т-26-4 76-мм орудиями 1927/32 гг.
Танк Т-26-4 на испытаниях, 1934 год. Башня увеличенного размета установлена на корпусе Т-26 выпуска 1931 года — кожух над окном для выброса воздуха отсутствует. Обратите внимание на нехарактерную форму жалюзи над масляным радиатором (АСКМ). 
Тот же танк Т-26-4 после аварии — видна перевернутая тележка подвески и часть заднего люка башни (фото из коллекции М. Свирина). 
Как это часто бывало с новыми образцами военной техники, выпуск опытной партии Т-26-4 затянулся, и только в сентябре 1934 года все пять машин были изготовлены и поступили для испытаний в войска. После устранения выявленных недостатков предполагалось изготовить в 1935 году первую партию Т-26-4 — 50 машин. Но тут вмешался «его величество случай». 19 сентября, в ходе проведения опытных учений под Ленинградом, из-за разрушения гильзы при выстреле в одном из танков произошел прорыв пороховых газов через затвор. И хотя этот дефект никак не был связан с конструкцией башни, на многих военных он произвел негативное впечатление: заказ на изготовление пятидесяти Т-26-4 был отменен.
А вскоре начались работы по созданию безбашенного артиллерийского танка АТ-1 с более мощной пушкой ПС-3 и все работы по Т-26-4 были свернуты. Тем не менее, конструкция башни Т-26-4 была использована при проектировании артиллерийского танка БТ-7А в КБ харьковского завода № 183. БТ-7А были изготовлены небольшой партией и хорошо показали себя в боях на реке Халхин-Гол и в ходе советско-финляндской войны.
Танк Т-26 с башней А-43 конструкции КБ Н. Дыренкова 
Опытный образец танка Т-26-4. 
Однако история «артиллерийского танка» Т-26 на этом не закончилась. По заданию АБТУ РККА в план опытных работ завода имени Ворошилова на 1939 год был включен следующий пункт: «Разработать установку на Т-26 конической башни по типу БТ-7 с возможностью установки в нее 76-мм пушки Л-10». Изучив такую возможность, КБ завода № 174 в своем письме в АБТУ РККА сообщило следующее: «Установка башни подобного типа с 76-мм орудием приведет к серьезной перепланировке танка и значительному возрастанию его массы, что совершенно недопустимо». Поэтому к реализации данного проекта не приступали.
