Надо научиться жить дальше
После гибели сына в доме Климовых воцарилась беда. Вера Александровна слегла, долгие месяцы ничто не могло ее вывести из оцепенения и полнейшего безразличия к жизни. Летом, когда первая боль утраты уже начала притупляться, неожиданно пришли письма от сослуживца Алексея, который счел своим долгом поведать ужасные подробности его последних дней и мучительной смерти.
Оказалось, что после перенесенной операции и предпринятого лечения, признанных малоэффективными, Алексея выписали из госпиталя, положив в избу крестьянина соседнего совхоза. Официально – дожидаться эвакуации, а по сути – оставив его умирать в одиночестве, без какой-либо медицинской помощи. Только хозяева его последнего земного пристанища – семья Павла Галигузова – поддерживали, как могли, умирающего Алексея. Они и похоронили его недалеко от своего дома.
Описания мучений сына, его трагическая кончина вдали от родных, искавших его все это время по фронтам и госпиталям, окончательно сломили Веру Александровну. Ире пришлось уйти с работы, чтобы не оставлять маму наедине с тягостными мыслями. А как только фронт продвинулся вперед и Курская область оказалась в глубоком тылу, Вера Александровна с дочерью добились разрешения побывать на могиле Алексея. Владимиру Яковлевичу в этой «милости» было отказано, не время отвлекаться от выполнения задач государственной важности. Родители так до конца дней и будут ощущать себя без вины виноватыми.
И с тех пор каждый год, пока позволяли силы и не окончилось ее земное бытие, Вера Александровна обязательно отправлялась в свой скорбный путь, в колхоз «Новые Всходы» Верхне-Смородинного сельсовета Поныревского района Курской области, на могилу сына, капитана Красной Армии Алексея Жасмина. А когда в Москве перед зданием МГУ будет установлена памятная стела с именами всех погибших в годы Великой Отечественной войны выпускников, среди которых высечено имя и Алексея Георгиевича Жасмина, родные станут приходить сюда, чтобы поклониться его памяти. И в память о брате Ирина Владимировна наречет своего сына его именем. Алексей навсегда останется душой и совестью этой великой и очень красивой русской семьи.
Вера Александровна с того трагического дня начала медленно угасать. И только новая беда, нависшая теперь уже над единственной дочерью, заставила ее на время вернуться к жизни. Ира со второго курса института переехала жить в Уфу, где вместе с еще одной студенткой снимала часть комнаты в доме старушки-башкирки. Постоянное недоедание, холодные уральские зимы сделали свое дело. Она тяжело заболела, врачи определили туберкулез, рекомендовав срочно уезжать из этих мест с губительным для нее резко-континентальным климатом. Владимир Яковлевич перевез дочку в Москву пока под присмотр Ружены Францевны, а вскоре и жена смогла осилить дорогу: Ире требовался постоянный уход. Больше полугода она пролежала в больнице, но все-таки родовую климовскую хворь – наследие владимирских предков – удалось изжить навсегда.
Оставшись к последнему военному году один в опустевшей уфимской квартире, помимо интенсивной деятельности в ОКБ, Климов погружается в теоретические исследования и осмысление дальнейшего развития авиации. Надо было жить дальше, а от решений Владимира Яковлевича зависела теперь судьба большого творческого коллектива, судьба его ОКБ, да и пути развития советской авиации страны.
И Климов берется за разработку «Законов развития конструкций авиационных моторов», с которыми он выступит сразу по окончании войны перед конструкторами страны.
На основе своих наблюдений «над жизнью авиационных конструкций на заводе № 26» Владимир Яковлевич приходит к выводу, что «с одной стороны, имеется неизбежная необходимость для конструктора, для завода, для руководителей промышленности и, наконец, для всей страны иметь правильное и исчерпывающее решение о перспективах развития конструкции авиационных моторов, хотя бы ближайших, и, с другой стороны, полное отсутствие каких-либо методов и подходов к решению этой задачи».
«Невольно возникает вопрос, а нельзя ли все же отыскать эти методы решения задачи? Нельзя же, конечно, допустить, что развитие авиационных моторов совершается вне всяких законов. А если эти законы имеют место, возникает вопрос, а нельзя ли вскрыть эти законы и на их основании построить теорию развития авиационных моторов.
Не менее, чем мы гадаем в вопросах развития авиационных моторов, гадали люди о жизни животных на земле, пока Дарвин не вскрыл законов происхождения видов, после чего многое стало понятным и ясным. Маркс нашел законы сложнейшего процесса – процесса общественного развития!
Развитие авиационных конструкций представляет собой, конечно, весьма простой процесс в числе тех, которые раскрыты ныне наукой, и мы, безусловно, имеем все основания предполагать, что законы этого процесса могут быть вскрыты. Конечно, это удастся не сразу, конечно, над этим придется поломать голову, но, предвидя в том большую и безусловную пользу и выгоду, мы обязаны работать в этом направлении».
Обуздать мысль удается лишь под утро, но и на заводе, в ОКБ, Климов продолжает свои размышления над поиском законов развития авиационных двигателей, лишь только остается один в своем кабинете:
«…Внимательный просмотр вопросов, относящихся к развитию авиационных двигателей, приводит к мысли разделить их на три группы: в первой группе сосредоточить все вопросы, в которых действие фактора времени исключается, во второй группе соединить вопросы, зависящие главным образом от фактора времени, и в третьей группе разобрать общее действие всех факторов.
Естественно, что первым вопросом в раскрытии закономерностей развития авиационных моторов является вопрос о жизни авиационной конструкции. Изучая всесторонне жизнь конструкции, систематизируя и обобщая факты, мы подойдем к решению общей задачи.
Вот почему я хочу сообщить… свои наблюдения над жизнью авиационных конструкций, которая проходит перед моими глазами на заводе № 26. Но уже в самом начале подготовки… сообщения выяснилось, что более или менее удовлетворительного освещения невозможно сделать без затрагивания вопросов оценки и развития качеств объекта.
Жизнь авиационных моторов, как всякая жизнь на земле, возникает и развивается в процессе борьбы классов, в соперничестве и соревновании типов и индивидуумов. Чтобы понять этапы жизни, надо иметь сведения, хотя бы самые элементарные, о развитии объекта, об условиях его борьбы и соревнований с конкурентами и научиться отличать в этой борьбе слабого от сильного, способного от неспособного.
Эти обстоятельства заставили меня… выделить три части:
1 – методы оценки основного качества конструкций;
2 – жизнь (авиационных) конструкций;
3 – развитие конструкций».
И с тех пор Владимир Яковлевич, продолжая свои конструкторские изыскания, направляя работу творческой молодежи ОКБ, все основательнее углубляется в теоретические исследования как в опытном моторостроении, так и в проблемах высшей математики. А в последние годы жизни математик все-таки победит в нем конструктора. Но до той поры – еще более десяти лет великолепных разработок и не всегда адекватных практических результатов…
