5.2.1. Русский раскол в ракурсе перспективы «нового неба и новой земли»
Религия масс — обряд. Вероучение знати — догмат. А практика власти от Неба — стяжание Духа. В Духе же могут быть как праведники, так и разбойники–душегубы.
Начало раскола Русской православной церкви на две непримиримые части — никонианство и старообрядчество — по срокам совпадает с английской буржуазной революцией 1642–1649 годов, запустившей эпоху индустриализма. Тогда впервые была провозглашена свобода совести (масонская хартия вольностей), а богатством стала не мать–земля, а космополитический капитал.
Поводом для русского раскола стало исправление богослужебных книг. Причина же раскола векового монолита православной веры на Святой Руси кроется в «тайне беззакония» (аморальном манипулировании космическим Законом Перемен). Гнездом раскола были иностранцы–масоны, сосредоточившиеся в Москве, в Немецкой слободе. Инструментом раскола были интриги протестантов, заразивших киевских ученых и передовых людей Московского государства духом реформации. А выгодополучателем от раскола православия на враждующие стороны новообрядцев–никониан и старообрядцев стала мировая закулиса (Freemasonry). Эта движущая сила английской буржуазной революции, сделавшая идеалом не Небо, а живущего на земле и свободного от воли Неба ЧЕЛОВЕКА, ухватившегося за эффективность рынка, прогресс и модерн.
К удовольствию этой внешней, третьей стороны в расколе восторжествовал масонский принцип «разделяй и властвуй». Так Россию втемную, исподволь затащили на путь свержения святоотеческих устоев национальной уникальности народа–богоносца и поставили в ряд строителей на земле космополитического царства свободы, равенства и братства сверхнационального единого человечества.
Правящий архиерей Русской православной церкви («владыка» душ людей верующих) на службе по престольным праздникам мистически держит незримую связь человека с небом и землей. При этом в правой руке он «держит небо» (эту связь с небом символизирует связка из трех горящих свечей), а в левой руке — землю (эту связь символизируют две перекрещенные свечи). Архиерей со свечами в руках символизирует Премудрость Божию Софию (в числе это: 3 + 2 = 5).
До русского раскола весь православный міръ, когда шел крестным ходом на Пасху, выйдя из храма Божьего, поворачивал направо, шел одесную, по правую руку архиерея, — туда, где трехсвечник, шел посолонь (вместе с направлением вращения Солнца), был вместе с небесной троичностью (догматом Живоначальной Троицы). Никон же, патриарх–реформатор, повернул крестный ход налево — туда, где две свечи. Из Премудрости Божией Софии на первое место поставил не небесную троичность (метафизику), но земную двоичность (диалектику). Пошел навстречу Солнцу. И если католики и старообрядцы в крестном ходе, закручивая невидимую спираль мистической связи человека с Космосом по часовой стрелке, отодвигают предреченный пророками Страшный суд в конце «века сего», то никониане, идя навстречу спину вращения небесных сфер, закручивая спираль против часовой стрелки, приближают переход человечества в «жизнь будущего века», когда «Бог будет все во всем» и «имя Его будет Одно». Никониане в обряде де–факто следуют призыву последней строчки книг Нового Завета: «Ей, гряди, Господи Иисусе!»
Начиная церковную реформу, патриарх Никон поставил себя вровень царю и выбрал короткий путь «церкви, на земле торжествующей», а не длинный путь смиренного стяжания Царствия Божьего. Выбрал земной путь, видимо, потому, что к концу XVII века от Рождества Христова стало вполне очевидно, что новая заповедь воплотившегося Бога—Слова: «Так возлюбите друг друга!» — гордым человеком уже была отвергнута. По закону же небесной троичности любовь только тогда побеждает зло «мира сего», когда бывает щедра жертвенно, когда дает без меры, когда дает не только то, что имеет, но самое себя! Христос сказал, что свет любви во тьме светит и тьма не может объять его, но не может и погасить. И этот свет любви победит, только если уверовавший в правду и любовь христианин принесет бесстрастному миру свою уверенность и надежду как активную силу реального действия, которая может помочь другим начать жить по–новому. Однако ко времени английской буржуазной революции библейский мир такой небесной новизны в человеке не увидел и потому пошел по пути земного модерна.
Выбрав короткий путь «церкви, на земле торжествующей», патриарх–реформатор Никон прикрыл мистическую связь человека с небом. Запретил строить шатровые храмы с символикой и энергетикой Неба прямо над теменем молящихся. Над иконостасом, вверх от царских ворот, к небу, в самой высшей точке (над иконой «Отечество» или «Спас Нерукотворный»), поставил «энергетическую пробку» — земное распятие Христа. Повернул крестный ход навстречу Страшному суду. Небесный нечет (в числе: 1,3,5,7,9) заменил на земной чет (в числе: 2,4,6,8). Из трехчленной формулы воли Божией «промысел, попущение по любви и наказание» вычеркнул наказание. В пении «аллилуйя» ввел «четверение Святой Троицы». Трехдольные распевы и колокольный звон сделал четырехдольными и речитативно восьмигласными. В четырех «точках силы» Московского государства построил четыре монастыря — копии «точек силы» вселенского православия: подмосковный Воскресенский (Новоиерусалимский), валдайский Иверский (Новоафонский), онежский Крестный (Новоцарьградский) и главный сакральный Боровический (Ново—Духов) монастыри. И так стал приближать эсхатологическое второе славное пришествие на Русь уже не кроткого слова Божия о любви к обездоленному человеку, но грозного судьи живым и мертвым с правдой воздаяния по делам их.
В 1666 году Никон Большим церковным собором из патриархов был низвержен, а все его монастыри закрыты как неправильные. Ново—Духов монастырь как самый вредный был развален до основания — так что от него камня на камне не осталось и само имя его было вымарано из всех летописных реестров. Тем не менее земное дело Никона живет и процветает. Реформа Никона открыла путь царю–реформатору Петру I Великому западнику (которого староверы однозначно назвали царем–антихристом). Царь–реформатор вообще отменил предстояние перед Богом, поставив над архиереями вместо патриарха сформированный на протестантский лад синод во главе со штатским обер–прокурором. Церковь стала приземленной, человеческой и в феврале 1917 года по масонским разводкам отвернулась даже от царя — помазанника Божьего. А в октябре 1917 года власть в России чудесным образом подхватили большевики–ленинцы. С лозунгом мировой революции обездоленных и неимущих пролетариев против власти мироедов–капиталистов они провозгласили идеалом социалистический интернационал — всемирную республику труда. При этом большевики провели сакральные действия:
? согласились с восстановлением патриаршества в русской православной церкви;
? вернули столицу государства из безбожного Петербурга в Москву — Третий Рим;
? вместо масонского триколора Петра I Великого западника подняли красный флаг Духа великих предков (см. флаги на иконах «Бой новгородцев с суздальцами», «Благословенно воинство Царя Небесного», в летописи «Покорение Сибири Ермаком» и проч);
? в отношении синодального православия исполнили роль бича Божьего. Еще в смуту 1905 года святой тайновидец Иоанн Кронштадтский предостерегал клир и міръ: «Если не будет покаяния у русского народа, конец міра близок. Бог отнимет у него благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».
В наше время, когда эпоха иидустриализма подошла к концу, человечество уперлось в сырьевые и экологические пределы роста экономики потребления и через кризис с трудом преодолевает постиндустриальный барьер. Слово «коммунизм» архитекторы нового мирового порядка исправили на «либерализм», но дело Ленина — интернациональная мировая (глобальная) сверхреспублика — живет и побеждает. Улицы Ленина современными глобалистами не переименованы. Памятники Ленину где поставлены, там и стоят. На перепутье же эпох, сжимаемые кризисом, просветленные мира сего именно от России ждут «новое русское слово» о том, как жить дальше, как и с чем идти к «новому небу и новой земле, на которых обитает правда». Однако слова, исправляющего уже «либерализм», пока нет.
Власти же, светские и духовные, пока твердо следуют земным маршрутом Никона. Заложенные Никоном в «точках силы» новообрядческие монастыри восстанавливаются. Причем валдайский Иверский Свято–Озерский Богородицкий монастырь как воспроизведение в России энергетического центра Святого Афона восстанавливается личным попечением президента В. В. Путина (одна из резиденций которого находится напротив монастыря, через озеро). Здесь же Путин проводит встречи влиятельных лиц «Валдайского клуба», принимает близких ему лидеров зарубежных стран. Удается ли В. В. Путину стяжать на Валдае дух власти от Неба, пока не ясно. Но вот то, что в этой «точке силы» воздвигнут пока единственный в своем роде и странный для нестяжательной монастырской жизни платный туалет для мирян, есть знамение сугубой приземленности нынешних российских властей, на земле торжествующих. Нравственный же авторитет (легитимность) — от Неба суть!
Что же касается власти от Неба, то для ее получения в смутные времена суровых перемен смыслов пути, истины и жизни правителю следует равняться на великих предков. То есть усиливать ритуал (делать ставку на религию масс — обряд), исправлять имена (толковать догмат для новой знати) и поднимать дух (чинить суд и расправу).
Но чтобы преображение власти на витке перемен состоялось, оно должно быть предречено. Помимо «инженерного» проекта новой конструкции общества необходим образ победы — вдохновляющий маяк надежды на иначе возможный, праведный порядок жизни. Ибо для «ополчения Духа надежды» требуется модель будущего как пленительной мечты. Прозрение же будущего есть функция разведки.
