Царь-пушка
В марте 1584 г. умер царь Иван Грозный. На престол взошел его сын Федор, человек болезненный и безвольный. Власть в стране взял в свои руки царский шурин Борис Федорович Годунов — талантливый и дальновидный политик. Вскоре он занял первое место в государстве, получив титул «правителя… дворового воеводы и содержателя великих государств царств Казанского и Астраханского». Продолжая политику Ивана Грозного по укреплению центральной власти, Годунов старался избегать крайних мер. «Страна стала заметно процветать, и население весьма возросло, — свидетельствовал побывавший в ту пору в Москве голландец Исаак Масса, — ибо до того была почти совершенно опустошена и разорена вследствие великой тирании… теперь же только благодаря… великому умению Бориса снова начала оправляться и богатеть»[70]. Умелая внутренняя политика, сочетание миролюбивой внешней политики с укреплением обороноспособности государства способствовали улучшению экономического положения страны.
В 1584 г. в Москве началось сооружение Белого города, проходившего по современному бульварному кольцу, сложенные из белого плитняка стены заменили невысокий, осыпавшийся со временем земляной вал. Строил Белый город выдающийся мастер Федор Савельев Конь. Новые крепостные стены были воздвигнуты в Казани, Борисове, Смоленске и некоторых других городах.
Увеличение толщины и высоты крепостных стен было связано с увеличением дальнобойности артиллерийских орудий. «Одним из первых результатов усовершенствования артиллерии, — писал Ф. Энгельс, — был полный переворот в искусстве фортификации»[71].
Переворот этот, в свою очередь, ускорил дальнейшее развитие военной техники.
Архидиакон Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1655–1656 гг., рассказывал, что стена Белого города «от земли до половины высоты… сделана откосом, а с половины до верху имеет выступ и потому на нее не действуют пушки»[72].
Чтобы поразить противника, укрывшегося за толстыми и высокими стенами, нужно выбросить ядро из ствола орудия не по отлогой, а по крутой траектории. Для этого орудию надо придать большой угол возвышения. Предки наши отлично понимали это и при обстреле осажденных крепостей закапывали пушки в землю. Со временем научились получать крутую траекторию другим путем: уменьшили заряд и обрезали ствол орудия. Так — в XV в. — появились гаубицы и мортиры, орудия со сравнительно большим калибром и коротким стволом.
Мортирой была и первая Царь-пушка, ее отлил в 1488 г. в Москве «августа в 12 (день)… Павлин Фрязин Дебосис»[73]. Эта «пушка велика», как называют ее летописи, не сохранилась. Наименование «Царь-пушка» ей присвоил Н. М. Карамзин[74]. В XVI в. ее именовали «Павлином», как и более позднюю мортиру Степана Петрова. В 1584 г., в самом начале царствования Федора Ивановича, когда бояре подняли мятеж против Годуновых, пытались пустить в ход и это орудие: «… и народ и досталь всколебался, и стали ворочати пушку большую, а з города стреляти по них»[75].
К XV в. относится и старейшая из сохранившихся русских мортир — она находится в краеведческом музее г. Калинина. Орудие выковано из одного куска железа. Цапф и дельфинов у него нет, но к тарели вместо винграда приварено кольцо. Длина мортиры 41 см, калибр 140 мм[76]. Уже в этой древнейшей мортире мы встречаемся с конструктивной особенностью, ставшей на многие годы характерной для артиллерийских орудий, призванные вести навесной огонь. Диаметр дульной части орудия больше диаметра казенной части. Старые мастера правильно рассудили, что для метания ядра или каменного дроба на сравнительно небольшое расстояние по крутой траектории не нужен столь большой заряд, как при стрельбе из пушки. Следовательно, диаметр каморы, куда закладывали порох, может быть меньше диаметра канала ствола.
В середине XVI в. мортиры получили широкое распространение в вооруженных силах Московского государства. Иван Грозный, заботившийся о развитии и совершенствовании артиллерии, придавал большое значение орудиям, ведущим навесной огонь. В составе «большого государева наряда», участвовавшего в Ливонском походе 1577 г., было 35 больших стенобитных пищалей и 21 мортира самого различного «весового» калибра — от пуда и до 13 пудов[77].
Крупнейшими мортирами того времени были уже знакомые читателям «Кашпирова пушка» (калибр 20 пудов), отлитая учителем Андрея Чохова Кашпиром Ганусовым в 1554 г., и «Павлин» Степана Петрова (калибр 15 пудов), отлитая в 1555 г.
Кашпир Ганусов, по-видимому, впервые нарушил традицию и отлил казенную часть мортиры в одном диаметре с дульной частью. Он стремился сделать казенную часть более прочной, чтобы толстые стенки каморы могли бы с успехом противостоять давлению газов при выбрасывании тяжелого двадцатипудового ядра. Определенную роль сыграло и то обстоятельство, что отлить ствол столь большого орудия в разных диаметрах было бы весьма затруднительно.
В дальнейшем именно так отливали тяжелые мортиры, предназначенные для стрельбы каменными ядрами, и среди них и Царь-пушку. Это колоссальное орудие, отлитое Андреем Чоховым в 1586 г., также было мортирой. Размерами оно значительно превосходило «Кашпирову пушку» и «Павлина». Стреляла Царь-пушка ядрами весом в 52 пуда. Выдающееся для своего времени достижение Кашпира Ганусова его талантливый ученик превысил более чем вдвое.
Современники высоко оценили заслуги Андрея Чохова. Неизвестный нам по имени русский человек, автор так называемого «Пискаревского летописца», отметил отливку мортиры как событие чрезвычайной важности: «…повелением государя царя и великого князя Феодора Ивановича всея Русии слита пушка большая, такова в Руси и в иных землях не бывала, а имя ей "Царь"»[78].
Изображение царя Федора Ивановича на стволе Царь-пушки. С литографии К. Я. Тромонина. 1845 г. 
Историк техники Н. И. Фальковский в 1946 г. провел тщательные обмеры Царь-пушки[79]. Длина ее — 5 м 34 см. Наружный диаметр ствола — 120 см, диаметр узорного орнаментального пояса у дула — 134 см. Наружный диаметр по всему стволу одинаков. Внутри же ствол делится на две части — дульную (диаметр 92 см) и казенную (44 см). Если средняя толщина ствола в дульной части составляет около 15 см, то толщина стенок пороховой каморы значительно больше — до 38 см. Толщина задней стенки — 42 см.
Литая надпись на средней части ствола орудия гласит: «Повелением благоверного и христолюбивого царя и великого князя Федора Ивановича государя самодержца великия Росия при его благочестивой и христолюбивой царице великой княгине Ирине слита бысть сия пушка в преименитом царствующем граде Москве лета 7094 в третье лето государства его. Делал пушку пушечной литец Ондрей Чохов»[80].
Надпись на стволе Царь-пушки. С литографии К. Я. Тромонина. 1845 г. 
На дульной части ствола — литое изображение скачущего всадника. Отлитая здесь же надпись поясняет, что всадник— «божиею милостию царь и великий князь Федор Иванович государь и самодержец всея великия Росия»[81]. Левой рукой царь держит поводья, в правой руке у него узорная булава. На голове Федора Ивановича отороченная мехом шапка — возможно, шапка Мономаха. Вокруг головы нимб. Отметим попутно, что искусствоведы по сей день не обратили внимания на этот едва ли не первый в истории русского изобразительного искусства портретный барельеф.
Весит Царь-пушка 2400 пудов (= 38400 кг). С московского Пушечного двора на Красную площадь ее перевозили на катках, изготовленных из толстых бревен. Волокли пушку не менее 200 лошадей. Канаты привязывали к массивным скобам — Андрей Чохов отлил их восемь, расположив попарно по сторонам ствола.
Произнося: «Царь-пушка», мы думаем прежде всего о небывалых размерах этого орудия. Между тем название мортире дало литое изображение царя Федора Ивановича.
Царь-пушку положили в самом конце Красной площади, поближе к москворецкой переправе, там, где уже около 30 лет лежал «Павлин» Степана Петрова. Орудия эти были мортирами и не нуждались в специальном «станке»-лафете, при стрельбе их устанавливали под определенным углом в окопе со скошенной передней стенкой.
В 1598 г. неподалеку от храма Василия Блаженного, рядом с бревенчатой мостовой, шедшей из Фроловских (ныне Спасских) ворот Кремля на Ильинку, соорудили Лобное место — из покрытого резьбой камня со входом, огороженным литой чугунной решеткой. Отныне в описях московского наряда, упоминая о Царь-пушке, указывали, что находится она «в Китае-городе у Лобного места».
О больших пушках писали многие иностранцы, побывавшие в Москве в конце XVI — начале XVII в. Дон Хуан Персидский секретарь посольства шаха Аббаса I, проезжавший через Москву в 1600 г., рассказывал, что он видел «большую площадь, которая была заставлена пушками такими огромными, что два человека могли входить в каждую для чистки ее»[82] Стефан Какаш и Ябель Георг фон Тектандер, посланные в 1602 г. в Персию императором Рудольфом II и проезжавшие через Москву, поведали, что «на площади, у ворот замка (т. е. Кремля. — Е. Н.) стоят две громадные пушки, в которых легко можно поместиться человеку»[83].
Польский шляхтич Самуил Маскевич, бывший в Москве в 1609–1612 гг., удивляясь силе и мощи русской артиллерии, рассказывал о «бесчисленном множестве осадных и других огнестрельных орудий на башнях, на стенах, при воротах» Московского Кремля. «Среди рынка я видел мортиру, — писал он, — …сев в нее, я на целую пядень не доставал головою до верхней стороны канала. А солдаты наши обыкновенно влезали в это орудие человека по три, и там играли в карты под запалом, который служил им вместо окна»[84].
Утверждение, надо сказать, несколько преувеличенное, ибо диаметр запала Царь-пушки всего 10 мм[85].
В 1626 г. для больших мортир построили деревянные «обрубы», или «роскаты», один у собора Василия Блаженного, а другой на противоположном конце Красной площади, около Никольских ворот. В расходных книгах Пушечного двора сохранились колоритные подробности этих работ.
1 сентября 1626 г. было дано жалованье «плотникам 87 человекам», которые «около Царя и Степановы пушки обруб били»[86]. 6 сентября обруб начали заполнять землей.
Большие пушки на крыше каменной «палатки» около Лобного места. По плану XVII в. 
Одновременно готовили снасти, чтобы перевезти орудия с берега Москвы-реки. 9 ноября были сделаны «вереи на волока под Цареву и под Степанову пушки». 30 января 1627 г. изготовили «дубины под Цареву и под Степанову пушки на переклады». Наконец 14 апреля начали волочить орудия «с Москвы-реки с песку к Лобному месту». Работы закончили лишь к 27 августа.
В 1636 г. «под большими пушками, что у Лобного места», сделали каменные лавки и погреб. В лавках торговали вином. Дуло Царь-пушки в эти годы нередко служило убежищем для пропившегося люда.
Барон Августин фон Мейерберг, побывавший в Москве в 1661 г., оставил рисунок Красной площади, на котором ясно видна каменная «палатка» с окнами; на крыше ее лежат две большие пушки[87].
Изображена она и на одном исполненном от руки плане XVII в.[88]
Подробные сведения об этих пушках сохранила «Книга приходно-расходная пушкам и пищалям», составленная в 1694 г.: «В Китае-городе у Лобного места на роскате Пушка Царева ядро каменное весом 52 пуда, длина пушки с тарелью 7 аршин 9 вершков, от запалу длина 7 аршин с вершком. Опроче тела в устье аршин полвершка. Весу в ней 2400 пуд. На ней к устью вылит человек на коне з булавою.
Пушка Павлин ядро каменное весом 15 пуд, длина пушке 6 аршин 3 вершка, от запалу длина пол 6 аршина 3 вершка. Весом 1020 пуд.
У Земского приказу на роскате. Пушка Кашпирова ядро каменное весом 20 пуд, длина пушке 6 аршин 5 вершков, в устье с телом 2 аршина без четверти, в ней весу 1200 пуд»[89].
«Устье с телом» — это наружный диаметр ствола пушки, а «устье опроче тела» — калибр.
В истории каждого памятника материальной культуры бывает критический момент, когда памятник этот теряет свою функциональность. Новые технические средства исполняют ту же задачу и быстрее, и лучше. Люди же далеко не всегда относятся с почтением к седой древности.
Так случилось и с большими мортирами XVI в.
Петр I в начале XVIII столетия, озабоченный созданием новой артиллерии, обратил внимание на старые орудия — он увидел в них источник столь нужного стране металла. В феврале 1701 г. был дан «великого государя именной указ о больших пушках» — «велено перелить в пушечное и мортирное литье пушку Павлина, что в Китае у Лобного места на роскате; пушку Кашпирову, что у нового денежного двора, где был Земской приказ; пушку Ехидну, что под селом Воскресенским; пушку Кречет, ядром пуд десять фунтов; пушку Соловья ядром шесть фунтов, что в Китае на площади»[90].
Указ был отдан подьячему Михаилу Брыкину, который позаботился о его неукоснительном исполнении. Среди расплавленных в металл орудий было одно чоховское — стенобитная пушка «Соловей», изготовленная — мастером в 1590 г.
Царь-пушка, к счастью, уцелела. Понимая ее историческое значение, Петр I приказал сохранить ее. Уцелела и другая мортира Андрея Чохова, отлитая мастером в 1606 г., на которой для памяти была вычеканена надпись: «Великий государь по имяному своему указу сего мортира переливать не указал»[91].
Со временем каменные подмостки под Царь-пушкой обветшали. С потолка винных погребов сыпалась штукатурка, по сводам пошли трещины. Правительство Елизаветы Петровны решило принять срочные меры для сохранения погребов. 15 мая 1745 г. было принято решение «лежащий в Китай-городе на сводах двух винных фартин большой Дробовик за великой тягостию и по тому, что уже от онаго своды и стены вредятся, снять немедленно». Работа была поручена капитану артиллерии князю Касаткину-Ростовскому. «Репортом оный капитан объявил, что-де для снятия онаго Дробовика надлежит стену у Лобного места каменных перил несколько разобрать». На это запросили разрешение у Синодальной конторы. Получили его три месяца спустя. В августе 1745 г. Царь-пушку сняли «с фартин пристойным образом» и поставили у «новопостроенной батареи».
Лет двадцать спустя орудие перевезли в Кремль. Здесь, вблизи ворот Воскресенского девичьего монастыря, был воздвигнут каменный шатер на восьми массивных столбах. Под сводами шатра поставили Царь-пушку, два других орудия Андрея Чохова — «Аспид» и «Троил», а также большую пищаль мастера Мартьяна Осипова.
В 1820 г. император Александр I решил устроить в Кремле большую площадь — Плац-парад. Шатер разобрали, а пушки перевезли к монументальному зданию Арсенала, построенному между Никольскими и Троицкими воротами в 1702–1736 гг., затем сгоревшему и восстановленному только к 1786 г. Здесь Царь-пушка лежала у входа в здание рядом с мортирой 1606 г. Андрея Чохова. Поставили у Арсенала и другие большие пушки XV–XVII вв., и среди них «Единорог», «Волк», «Лев», «Гамаюн», «Троил»…
В 1831 г. состоялось «высочайшее повеление» — «устроить около Арсенала и Оружейной палаты новые стеллажи для орудий»[92]. В соответствии с этим повелением на петербургском чугунолитейном заводе Берда в 1835 г. отлили для Царь-пушки и для других старых орудий чугунные лафеты, покрытые узорным литым орнаментом и водруженные на массивные колеса. На торцевой части лафета Царь-пушки, прямо под дулом, — львиная голова с раскрытой пастью.
Перед Царь-пушкой сложили пирамиду из четырех полых внутри чугунных ядер. Вес каждого их них — 1000 кг. Ядра эти — декоративные. Читатель помнит, что Царь-пушка стреляла более легкими каменными ядрами или каменным же дробом.
По обе стороны от орудия сложили еще две пирамиды — из менее крупных ядер: по одной стороне — 10 ядер, по другой — 5, в высоту — тоже 5.
Стояла Царь-пушка напротив Арсенала, у старого здания Оружейной палаты. Перед ней поместили доску с надписью «Дробовик Российский, лит 1586 г., вес ядра 120 пуд»[93]. Вес, как видим, был увеличен более чем вдвое.
В дальнейшем историки артиллерии подсчитали, что такими ядрами Царь-пушка стрелять не могла — ее неминуемо бы разорвало. Отсюда и родилась ошибочная, но популярная в прошлом версия о том, что это колоссальное орудие было «бутафорским» и предназначалось, чтобы «запугать татар».
Советские историки техники показали ошибочность этой версии.
Уже в начале XIX в. Царь-пушка была одной из главнейших московских достопримечательностей. «Она может по справедливости считаться первым московским чудом», — говорил о мортире Андрея Чохова археолог и историк прошлого столетия К. Я. Тромонин[94].
О Царь-пушке пишут в путеводителях, а начиная со второй половины XIX в. изображают в альбомах и на многочисленных открытках[95].
В начале XX в. около Царь-пушки установили фонарь и будку для полицейского. Фонарь, а также пирамиды с малыми ядрами можно видеть еще на фотографиях 20-х годов.
Царь-пушке предстояло еще два путешествия. В 1960 г. старое здание Оружейной палаты снесли, освобождая место для строительства Дворца съездов. С помощью мощных гидравлических домкратов орудие Андрея Чохова вместе с лафетом установили на деревянные обшитые железом полозы, которые передвинули на 100-тонный автоприцеп. Пушку перевезли через площадь и установили неподалеку от церкви Двенадцати апостолов[96].
7 февраля 1980 г. Царь-пушку впервые с 1835 г. сняли с лафета. Мощный самоходный кран приподнял ствол, предварительно бережно укутанный толстым слоем войлока, и водрузил его на автоприцеп. В лаборатории ствол и лафет Царь-пушки освободили от грязи и следов коррозии, покрыли специальным защитным слоем[97].
Летом 1980 г. Царь-пушка была вновь установлена на привычном уже для москвичей и гостей столицы месте.
