Сарыкамышская оборонительная операция
Ввиду дряхлости наместника графа Воронцова общее руководство военными действиями принял на себя его помощник по военной части ген. А.З. Мышлаевский, некогда бывший начальником Генерального штаба, а потому почитавшийся за опытного военачальника. Мышлаевский осуществлял оперативное руководство войсками, находясь при этом в Тифлисе. Начальником штаба Кавказской армии был назначен ген. Н.Н. Юденич, бывший с февраля 1913 г. начальником штаба Кавказского военного округа. Таким образом, с начала войны на Кавказском театре Юденич не являлся наиболее ответственным лицом в Кавказской армии, пока оставаясь при наместнике, который сам не мог командовать войсками, вследствие возраста и состояния здоровья. Именно Мышлаевский не только допустил раздробление армии на пять войсковых групп, но и чрезмерно выдвинул вперед главные силы — Сарыкамышский отряд, — подставляя его под концентрические удары готовившегося к переходу в общее наступление противника. Исправлять ошибки развертывания придется уже в ходе сражения, надрывными усилиями на грани поражения. И делать это будет не Мышлаевский, а Юденич.
Переход Сарыкамышской группы в наступление в Пассинскую долину, чтобы сбить турок с Кеприкейских позиций, находился в полном соответствии с доктриной активной обороны как способа действий, принятых для Кавказской армии. В это же время Эриванский отряд был выдвинут в Алашкертскую долину с целью обеспечения главных сил армии, а Азербайджанский отряд занял районы Северной Персии, чтобы не допустить вступления Персии в войну на стороне Германии. Рионский и Чорохский отряды, прикрывавшие батумское направление, также вступили в бои с противником, причем в русском тылу произошло восстание местного мусульманского населения. Военный губернатор Батумской области 23 декабря 1914 г. доносил в МВД, что 3–4 ноября турками было занято Мургульское ущелье с заводом Кавказского медно-промышленного общества. При эвакуации Артвинского района некоторые местные мусульмане грабили имущество эвакуировавшихся христиан, а затем «отдельные лица и партии стали присоединяться к туркам и действовать против наших войск»{386}. Межконфессиональные столкновения стали фактом: 22 января 1915 г. военный губернатор Карсской области доносил, что «в половине минувшего декабря к прорвавшимся в Карсскую область турецким войскам присоединилось некоторое количество местного мусульманского населения, а большая часть его выразила им сочувствие в виде материальной поддержки, причем жители некоторых курдских селений задерживали и грабили христиан. Христианское население, со своей стороны, выражало враждебное отношение к местным мусульманам с самого начала войны с Турцией. Таковое отношение в прошлом декабре вылилось в открытые нападения на мусульман… в самом Карсе было убито озверевшей христианской толпой несколько мирных мусульман»{387}. Тем не менее объединивший в своих руках действия в тылу ген. А.Я. Ельшин сумел не только удержать фронт, но и усмирить тыл. Отряд ген. П.И. Огановского занял крепость Баязет. Русские войска выдвигались на неприятельскую территорию на всех направлениях, но распыление сил играло против русских, ибо главные силы противника пока не вступали в дело.
В свою очередь, турки были полны намерений одним ударом разгромить неприятеля и броситься на Кавказ. Во исполнение таких планов непосредственное командование 3-й турецкой армией принял сам военный министр младотурецкого правительства Энвер-паша, который фактически возглавил вооруженные силы Турции при номинальном главнокомандующем султане Мехмеде V. Начальником штаба у Энвера был германский генерал-лейтенант Ф. Бронсарт фон Шеллендорф. Все турецкие армии и группы также получили германских военных советников, чтобы организацией и руководством попытаться сгладить слабую техническую обеспеченность и плохую подготовку пополнений. Сознавая, что уровень турок, растрепавших часть своего потенциала в войнах с Италией и Балканской коалицией, недостаточно высок, немцы и спешили передать союзнику своих инструкторов. Перебросить на Кавказский фронт собственно германские подразделения немцы не могли. Поэтому передача техники и штабных сотрудников была призвана усилить в организационном отношении высокие качества турецкой пехоты.
В конце ноября Энвер-паша вместе со своим штабом прибыл на Кавказ, фактически отстранив от командования командующего 3-й турецкой армией Гассан-Иззет-пашу. Командарм–3 предлагал сосредоточиться на активной обороне, отбрасывая русских сильными контрударами впредь до подхода пополнений из района Стамбула. Но обуянный надеждами на победу Энвер ждать не желал. Пока Стамбулу еще не было непосредственной угрозы, а на европейском театре турки не требовались, Энвер решил лично возглавить вторжение на русский Кавказ.
К этому времени 3-я армия уже успешно отразила наступление русского Сарыкамышского отряда, оттеснив русских в долину Аракса. Результаты встречного Кеприкейского сражения 23 октября — 11 ноября 1914 г. каждая из сторон объявила своей победой. При этом турки сумели удержаться на своих позициях, а русские нанесли туркам потери, вдвое превосходящие собственные (6 тыс. против 12 тыс.){388}. Однако по окончании боев русские допустили ошибку в расположении войск, которой и воспользовался противник. Усиливая центр, на поддержку группы Берхмана шли подкрепления, а фланги, напротив, оголялись. В этих условиях Энвер-паша задумал одним ударом разгромить главные силы русских и броситься к Карсу, а в перспективе — и далее, в Грузию и Дагестан.
Согласно плану, разработанному штабом нового командующего турецкими вооруженными силами на Кавказе, 11-й армейский корпус и кавалерия сковывают русский Сарыкамышский отряд по фронту, а тем временем 9-й и 10-й армейские корпуса обходят главную группировку русских с правого фланга. Затем главная группировка должна была неожиданным ударом занять находящийся в тылу у Берхмана город-станцию Сарыкамыш. Таким образом, русская группировка отрезалась от своих тылов и попадала в окружение. Железная дорога, ведущая от Сарыкамыша к Тифлису при таком повороте дел, следовательно, попадала в руки турок, что чрезвычайно должно было облегчить для них ведение дальнейших операций. Уничтожение окруженного русского отряда немедленно передавало общее превосходство в руки турецкой стороны, делая это превосходство решающим.
Для вящей надежности плана окружения и создания «клешей» 9-й турецкий корпус должен был выходить непосредственно на Сарыкамыш, а 10-й корпус — немного севернее. Тем самым обходящее турецкое крыло отрывалось от сковывающей группировки на 50 км, что в горных условиях означало совершенную разобщенность действий. Опасность возможного разгрома 3-й армии по частям предусматривалось исключить темпами развития операции: прежде чем ген. Г.Э. Берхман мог начать отступление либо приступить к разгрому 11-го турецкого корпуса, он уже оказывался обойденным и локализованным относительно всех прочих русских отрядов. После окружения надлежало прижать противника к реке Араке и уничтожить. А затем — прямой путь на крепость Карс и далее, в глубь русского Кавказа.
Город и станция Сарыкамыш — это центральный пункт русской обороны на государственной границе с Турцией, куда сходятся главнейшие пути, а из Карса были доведены стратегическое шоссе и железная дорога. Высота долины — 2180 м над уровнем моря. Местное население к юго-западу — черкесы, поддерживавшие турок. Единственный путь к отступлению для выдвинутой вперед от Сарыкамыша группировки, в случае невозможности отхода по шоссе и железной дороге, — патрульная тропа через реку Араке, доступная только для местных арб, и горные перевалы Башикей — Каракурт — Кагызман. Таким образом, очевидно, что в случае захвата противником Сарыкамыша еще до того, как русская группировка генерала Берхмана успеет отойти к городу, всем прочим — артиллерией, лошадьми, обозами — приходилось неминуемо жертвовать даже без особого давления со стороны неприятеля. Иными словами, даже при успехе отступления русские теряли все воинское имущество и технику, кроме собственно людей. Однако Энвер-паша вовсе не собирался предоставлять русским возможности уйти по этой тропе: турецкое командование вынашивало план полного уничтожения русских главных сил на Кавказе. Приостановки операции в случае сопротивления русских в Сарыкамыше не предусматривалось — возможное сопротивление предлагалось сломать одним натиском.
Составив планирование и сосредоточив войска, 9 декабря турки перешли в наступление, начав Сарыкамышскую операцию и широкомасштабные боевые действия на Кавказском фронте. Интересно, что буквально за несколько дней до начала Сарыкамышской операции войска Кавказского фронта посетил император Николай II. Царь со своей свитой на автомобилях даже проехал от станции Сарыкамыш до Меджинкерта, где награждал отличившихся в боях чинов армии (1200 чел.). Продвижение императорского кортежа было засечено турецкими наблюдателями, так как неприятельская разведка уже выдвигалась вперед. Впоследствии турки удивлялись, что не совершили нападения на русского императора, так как не предполагали, что царский кортеж может быть столь скромным. Сам царь отметил в дневнике: «Самое сильное впечатление своим боевым видом произвели пластуны. Совсем старые рисунки Кавказской войны Хоршельта»{389}.
Одним ударом 10-й турецкий армейский корпус смял слабую русскую Ольтинскую группу, открыв тем самым маршрут в обход Сарыкамыша. Принцип образования ударной группы и рассредоточения сил был выполнен четко. Если на сарыкамышском направлении, против отряда Берхмана, турки оставили около 30 батальонов против 53 у русских, то на ольтинском направлении, где двигалась главная группировка, турки имели 57 батальонов против 9 русских. Точно так же было до крайности ослаблено и чорохское направление: 9 батальонов против 17. Общая численность турецких войск — до 150 тыс. чел., из которых большая часть приняла непосредственное участие в операции.
К сожалению, на проведении Сарыкамышской операции тяжело сказалась халатность в отношении разведки, проявленная русскими штабами. Именно поэтому перешедшим в наступление туркам удалось создать тот кризис на Кавказском фронте, что едва-едва не привел в потере русскими части российского Закавказья и разгрому главной группировки, которой командовал генерал Берхман. Суть вопроса заключается в том, что русские своевременно получили информацию о турецком наступлении на Сарыкамыш. Еще 7 декабря кавалеристами 1-й Кавказской казачьей дивизии Н.Н. Баратова был взят в плен офицер турецкой армии — курд. Пленный и сообщил о прибытии в расположение 3-й турецкой армии Энвера-паши и готовящемся наступлении на ольтинском направлении. Этот пленный был отправлен в штаб Г.Э. Берхмана, но по пути конвойные казаки, не желавшие сопровождать пленного, зарубили курда. Штаб дивизии не счел необходимым продублировать важнейшее сообщение или запросить штаб Сарыкамышского отряда о получении информации, а в штабе Берхмана отнеслись к отрывочным сведениям, рассказанным казаками, с прохладцей, и так ничего и не узнали до момента выхода турок к предместьям Сарыкамыша{390}.
Тем не менее наступление противника вообще требовало контрдействий. Уже 11-го числа в группу Берхмана из Тифлиса прибыл временный командующий Кавказской армией А.З. Мышлаевский, на плечи которого теперь легла вся тяжесть командования. Верно оценив обстановку и разгадав план противника, Мышлаевский приказал немедленно отступать к Карсу, чтобы занять там жесткую оборону. Берхман, получивший распоряжение об отходе северо-восточнее Сарыкамыша, поддержал своего начальника, и в тот же день начал отход из долины Аракса на север. Таким образом, замыслом растерявшегося русского командования Сарыкамыш сдавался фактически без боя, а противник получал в свое распоряжение железнодорожную ветку, которая могла послужить огромным подспорьем в развитии дальнейших операций.
Главное же — враг вступал в русское Закавказье. Но и без того отступавшие войска должны были вынести на своей шкуре все те прелести, что дает отход. Что означало это решение в реальных условиях снежной зимы, засыпавшей перевалы? Повальное отступление предполагало, что все обозы, техника, склады будут брошены, и отход неизбежно превратится в катастрофу. Стремительность действий турецких корпусов и запоздалая реакция на неприятельский маневр со стороны русских командиров означали, что турки успеют перерезать коммуникации Кавказской армии, и той придется отступать через перевалы. Сколько людей смогло бы уйти от преследования, не имея ни продовольствия, ни фуража, ни топлива?
Следуя установкам своих коллег из ГУГШ, А.З. Мышлаевский чересчур принципиально воспринял идею ведения оборонительных действий, а потому даже не решился на должный отпор врагу, который сумел принять нетривиальное решение. А таким решением могло быть только жесткое сопротивление у Сарыкамыша, чтобы сохранить в своих руках главную артерию, питающую окружаемые войска Г.Э. Берхмана. Удерживать Сарыкамыш требовалось, по меньшей мере, до того момента, как через него пройдут последние арьергарды главной группировки. От этого высший командир и отказался. Но не все думали так, как генерал Мышлаевский. Начальник штаба Кавказской армии ген. Н.Н. Юденич, вступивший в командование 2-м Туркестанским корпусом, твердо высказался против идеи командования и решил защищать Сарыкамыш.
Номинальный командир корпуса ген. Л.В. Леш вступил в войну начальником 12-го армейского корпуса, действовавшего против австрийцев в составе 8-й армии Юго-Западного фронта. Начальник штаба корпуса находился в длительной служебной командировке, а потому весь штаб составляли два капитана Генерального штаба. В этот-то штаб, уже в условиях отступления, поздно вечером 11 декабря и прибыл Юденич. Именно генерал Юденич настоял на отмене решения об общем отходе, когда его корпус отходил перед противником к городу, и 13 декабря группа Берхмана прекратила отступление на государственной границе. Отход был запрещен еще и потому, что «именно к вечеру 11 (24) декабря командованию Кавказской армии стало ясно, что противник проводит многоэтапную операцию по окружению и разгрому ее главнейших сил, важнейший элемент которой — захват Сарыкамыша»{391}. Отход от станции означал этот самый разгром. Таким образом, альтернативы не было — либо вырвать победу, либо подставить себя под поражение разгромного характера.
Заслуга командования в том, что замысел противника был разгадан, а заслуга Юденича — что он немедленно, не колеблясь и не разменивая время на бесплодные совещания начальников, остановил отход. Посланный Юденичем в штаб 1-го Кавказского корпуса начальник разведывательного отделения Кавказской армии подполковник Д.П. Драценко сумел переломить настроения в пользу продолжения сопротивления на удерживаемых рубежах.
Наседавшие на группу Берхмана турки (11-й армейский корпус) были остановлены и отброшены, что позволило выделить часть сил для подкрепления гарнизона Сарыкамыша. Юденич справедливо рассудил, что решение об отступлении предполагает неизбежный крах. А при условии яростного сопротивления вполне можно вырвать победу. После войны уже генерал Драценко так характеризовал своего бывшего начальника: «Он всегда и все спокойно выслушивал, хотя бы то было противно намеченной им программе. Никогда генерал Юденич не вмешивался в работу подчиненных начальников, никогда не критиковал их приказы, доклады, но скупо бросаемые им слова были обдуманны, полны смысла и являлись программой для тех, кто их слушал»{392}. Потому и штаб Юденича был организован наиболее эффективным образом, состоя лишь из нескольких офицеров, но каждый из которых четко знал свои обязанности: «Этот стиль руководства, традиционный для Кавказской армии, был одной из важных составных успехов Юденича»{393}.
Усугублению кризиса в сложившейся боевой обстановке способствовало то обстоятельство, что в решениях и действиях высшего командного состава Кавказской армии господствовал разнобой. Так, Мышлаевский приказал отступать; Берхман действовал с подачи Мышлаевского; и только Юденич, поддержанный ген. М.А. Пржевальским, был твердо уверен в своем намерении продолжать оборону с целью вырвать инициативу из рук противника и нанести ему поражение. Хаос в русском управлении позволил противнику создать почти катастрофическую обстановку у Сарыкамыша и нарушил деятельность тыловых служб. Больше недели Кавказская армия не имела единого командующего, так как Мышлаевский предложил Юденичу взять на себя командование и ответственность лишь на словах. Только 17 декабря, уже после спешного отъезда растерявшегося и потерявшего силу духа А.З. Мышлаевского, Ставка приказала генералу Юденичу вступить в командование Кавказской армией, предписывая «локализовать прорыв и восстановить положение». Исследователь пишет: «Боевой кризис разрешался Н.Н. Юденичем крайне болезненно и медленно. Кроме причин объективного характера, немаловажную роль сыграл и тот факт, что генерал не имел всей необходимой полноты власти де-юре»{394}.
Тем временем турецкий 10-й армейский корпус, сбив 10 декабря русский Ольтинский отряд с занимаемых позиций, увлекся его преследованием по направлению на Ардаган, к северо-востоку от Ольт, хотя следовало двигаться строго на восток к Сарыкамышу. Здесь противник взял в плен около 800 чел., однако турки потеряли целых два дня, прежде чем их вернули в исходное положение для наступления на Сарыкамыш. Кроме того, в результате фатальной ошибки 31-я и 32-я турецкие дивизии, составлявшие 10-й армейский корпус, в течение нескольких часов сражались друг с другом в густом тумане: общие потери составили до 2 тыс. чел. Сильные морозы не позволили передохнуть и привести себя в порядок. А об одежде, топливе и продовольствии Энвер-паша заблаговременно не позаботился. В результате к моменту выхода в район Сарыкамыша 10-й турецкий корпус потерял 80% своего состава только обмороженными и замерзшими.
Гарнизон Сарыкамыша состоял из 588-й и 597-й ополченских дружин и двух запасных батальонов. Ядром обороны стал батальон 18-го Туркестанского стрелкового полка, который отбил первые турецкие атаки, вынудив врага ждать подхода подкреплений и тем самым терять драгоценное время. Командир этого батальона — подполковник Кобенин — был убит. Начальник гарнизона генерал Воропанов растерялся и выпустил из рук организацию обороны. Казалось, что Энвер добился реализации своего плана. Но это только на первый взгляд — ибо находившиеся в Сарыкамыше командиры уже знали, что в город выехал начальник штаба Кавказской армии, и что он приказал удерживаться любой ценой.
Между тем в Сарыкамыш стали прибывать брошенные сюда Н.Н. Юденичем из глубины подкрепления. Конечно, эти соединения представляли собой «сборную солянку» самых разных частей: «Стремясь укрепить Сарыкамыш, не снимая при этом с фронта боевые части, Юденич решил спешно направить туда также и кадры для предстоявшего развертывания 2-батальонных полков 2-го корпуса в 3-батальонные. Эти части тоже составили ядро обороны Сарыкамыша от турецкого нападения»{395}. Как бы то ни было, однако войска горели желанием сразиться с врагом и отразить его от города. Все понимали, что с падением Сарыкамыша группа Г.Э. Берхмана будет отрезана от своих, что грозило ее полным уничтожением. Соответственно, из группировки Берхмана в Сарыкамыш также стали подходить войска.
В течение короткого времени из Карса и от войск генерала Берхмана на станцию Сарыкамыш прибыли:
— 5 батальонов (из 6) 1-й Кубанской пластунской бригады И.Е. Гулыги,
— 80-й пехотный Кабардинский генерал-фельдмаршала князя Барятинского полк (20-я пехотная дивизия),
— 154-й Дербентский пехотный полк (39-я пехотная дивизия),
— 15-й Туркестанский стрелковый полк (4-я Туркестанская стрелковая бригада),
— 1-й Запорожский казачий полк,
— Терская казачья батарея,
— Кавказский мортирный дивизион.
Недостаток офицеров был восполнен двумя сотнями прапорщиков Тифлисской школы, направленных в распоряжение генерала Берхмана.
На первом этапе операции командование Сарыкамышским отрядом принял полковник Генерального штаба Н.А. Букретов, получивший перед этим назначение на должность начальника штаба 2-й Кубанской пластунской бригады. Он не успел вовремя оказаться в своей части и теперь как нельзя кстати задержался в Сарыкамыше. Начальниками импровизированных отрядов, создававшихся из всех людей, могущих держать в руках оружие, стали молодые капитаны Генерального штаба Караулов, Штейфон, Кочержевский, задолго до войны готовившиеся к ней. Ядром обороны, как показано выше, стали части формировавшейся в тылу 3-й Кавказской стрелковой бригады и кадры 2-го Туркестанского корпуса. К вечеру 15 декабря гарнизон насчитывал уже более 22 батальонов, 8 сотен, 78 пулеметов и 34 орудия.
Но до 15-го числа было еще далеко. Критическим днем штурма Сарыкамыша стало 13 декабря, когда более 20 тыс. турок 9-го армейского корпуса под непосредственным командованием самого Энвер-паши навалились на русский сводный отряд из 8 батальонов, в числе коих 3Л были малоподготовленными. Турецкая 29-я пехотная дивизия с ходу бросилась на штурм. Сарыкамыш спасло только то, что неприятель не успел подвезти свою артиллерию. Четыре русских конных казачьих орудия при поддержке двух полевых трехдюймовок, бивших в упор по наступавшим турецким отрядам, остановили врага и вынудили Энвера отложить развитие штурма до сосредоточения всего 9-го корпуса и прибытия подразделений 10-го корпуса.
Дело в том, что турки не ожидали встретить в Сарыкамыше русскую артиллерию, рассчитывая поэтому на превосходство в численности пехоты. Турецкая артиллерия не успевала за авангардами, что вынуждало Энвера сделать ставку на штыковой удар. Но совершенно случайно в распоряжении распоряжавшегося здесь полковника Букретова оказались два орудия, возвращавшиеся из ремонта в свои батареи, находившиеся на фронте. А после подхода казаков русские получили еще и конную батарею. В итоге турки растерялись и, боясь попасть в ловушку, вели наступление нерешительно, вследствие чего Н.А. Букретов выиграл почти целые сутки.
За ночь замерзло более 10 тыс. турецких солдат и офицеров, а в подходивших частях порой не хватало 9 солдат из 10, отставших по дороге. В свою очередь, к русским постоянно подходили подкрепления, располагавшиеся не в полевых палатках на морозе, а в сравнительно теплых помещениях города и станции. 14 декабря, когда к Сарыкамышу наконец-то вышел турецкий 10-й армейский корпус, части 9-го корпуса оказались уже небоеспособными. Спасти турок от гибели в горах на морозе могло только немедленное занятие города. Штурм, сопровождавшийся огромными потерями, шел весь день, и к вечеру турки ворвались в Сарыкамыш, заняв железнодорожный вокзал. Однако практически сразу же подошедшие русские резервы отчаянной контратакой выбили врага из города. Турки зацепились лишь за окраины. Штыковая резня в горевшем городе продолжалась всю ночь.
В этот момент Мышлаевский выехал в Тифлис, всюду сея панику, считая группу Берхмана окруженной, 2-й Туркестанский корпус уничтоженным, а войска генерала П.И. Огановского на грани уничтожения. По приказу генерала Мышлаевского, Азербайджанский отряд ген. Ф.Г. Чернозубова очистил уже занятые персидские Тавриз, Урмию и Дильман без малейшего давления со стороны противника. Впоследствии эти пункты пришлось занимать повторно, но уже с боями. К сожалению, Чернозубов не смог осмелиться нарушить приказ командующего, даже понимая его нецелесообразность (Огановский же отказался отступать).
Понятно, что подобные настроения фактического начальника Кавказской армии, согласно которым почти вся армия уже должна была быть уничтожена близ Сарыкамыша, не могли способствовать успокоению тыла. Мало того, что был дезорганизован тыл армии, паника охватила Тифлис. Определенные ответственные лица даже говорили о подготовке эвакуации, которая фактически уже началась, однако Воронцов-Дашков распорядился выждать исхода сражения под Сарыкамышем. 15 декабря 1914 г. ген. Г.Э. Берхман, выполняя волю командующего, приказал всем войскам отступать на Сарыкамыш и далее к Карсу. Однако принявший командование обороной города и Сводным корпусом (из всех частей, находившихся в Сарыкамыше) старый кавказец ген. М.А. Пржевальский (командир 1-й пластунской бригады), опираясь на мнение такого же старого ветерана Кавказа ген. Н.Н. Юденича, отказался выполнить приказ. Самовольство низших командиров спасло Кавказскую армию от поражения.
На следующий день, получив подкрепления от Берхмана, Пржевальский перешел в контрнаступление. Все это время Юденич занимался тем, что направлял в город новые и новые резервы. Ожесточенные бои вновь шли весь день. И вновь к вечеру турки невероятными усилиями смогли войти в город и перехватить пути на Карс. И вновь в ходе ночной мясорубки противник был выбит из Сарыкамыша 39-й пехотной дивизией ген. В.В. Де-Витта, и на этот раз окончательно. Пока Пржевальский оборонял станцию и город, небольшая колонна под командованием все того же Букретова приступила к обходному маневру турецкого правого фланга на Бардусском перевале. 18-го числа неприятель начал общий отход. В этот же день в Сарыкамыш прибыл Г.Э. Берхман, взявший на себя общее руководство операцией. Также в этот же день была восстановлена связь с Тифлисом, где узнали о победе, масштаб которой было трудно переоценить — ведь в тылу большинство было уверено в неизбежности поражения и уничтожения большей части сил Кавказской армии под Сарыкамышем.
Энвер-паша, видя полную небоеспособность своих частей, потерявших надежду на выживание — новый переход через горы в мороз и метель могли вынести немногие, — уехал в 11-й армейский корпус, фактически бросив остатки 9-го и 10-го корпусов на произвол судьбы. Примечательно, что Энвер едва-едва не попал в плен: 29 декабря конвой Энвер-паши столкнулся с казачьим разъездом, Бронсарт фон Шеллендорф был ранен, и лишь гибель начальника русского отряда вынудила казаков отойти. Уже осознав масштабы грозившей катастрофы, Энвер-паша попытался еще раз переломить исход операции: по его приказу и под его началом войска 11-го армейского корпуса атаковали русские позиции, занятые группой Берхмана. Атаки возобновлялись до тех пор, пока было кому атаковать: после этого русские перешли в контрнаступление, опрокидывая деморализованного разгромом неприятеля.
Остатки турецкого 9-го армейского корпуса сложили оружие на полпути от Сарыкамыша до Бардиза; в плен угодило все корпусное командование. Одна из рот 154-го пехотного Дербентского полка захватила штаб турецкого 9-го корпуса (в том числе и командира корпуса Исхан-пашу), а также штабы трех дивизий вместе с их командирами{396}. Но 10-й турецкий корпус, используя утомление русских частей и ошибки русского командования, сумел уйти, потеряв массу людей замерзшими, а также всю технику.
Группировка генерала Берхмана также перешла в наступление, тесня 11-й турецкий корпус и прикрывавшую общий отход конницу противника. Судьба сражения решилась обходным маневром: 16-го числа из района западнее Яйла — Бардус выступил 18-й Туркестанский стрелковый полк. За пять дней в горах, сквозь мороз и снег, полк пробился в тыл 11-му турецкому корпусу, чем вынудил турок бросить свои позиции и отступить по направлению к эрзерумской долине. По окончании операции турецкий комкор–11 был казнен Энвером по обвинению в не проявлении должной энергии при наступлении на русские позиции в лоб. Такого исхода было логично ожидать: погубив два корпуса, главком должен был найти козла отпущения.
21 декабря русские отбили Ардаган, восстановив положение на этом участке. 30 декабря отряд ген. П.П. Калитина вошел в Ольты. Преследование бегущих велось с надлежащей энергией вплоть до 5 января 1915 г. Впрочем, турки и без того предпочитали сдаваться в плен, чтобы не замерзнуть в горах. В этих боях был окончательно добит 10-й турецкий корпус. К 5 января русские войска заняли Кеприкейские позиции противника, перед которыми в октябре был отражен Сарыкамышский отряд. Вдобавок к прочему среди остатков спасшихся турок сразу после окончания Сарыкамышской операции вспыхнула эпидемия тифа. Эпидемия продолжалась всю весну, затрагивая и подходившие в разгромленную 3-ю армию подкрепления. По русским данным, от тифа умерло до 17 тыс. турок. В течение весны противник потерял 40% офицерского состава и нового командарма–3 Д. Хафиз Хаккы-пашу{397}. Хафиз Хаккы-паша — единственный турецкий комкор периода Сарыкамышской операции, уцелевший в период операции. Логично, что именно он занял пост командарма. Добившись восстановления кадров 3-й армии — около 35 тыс. штыков и сабель — командарм стал жертвой свирепствовавшего в турецких войсках тифа.
Сражение под Сарыкамышем успокоило Закавказье: 5 февраля 1915 г. бакинский губернатор доносил, что турецкое наступление вызвало приподнятое настроение у мусульман Азербайджана, но победа Кавказской армии успокоила умы. Успокоению мусульман способствовало и «разрешение оказывать, наравне с армянами, помощь голодающему населению Карской области и проявленная забота об улучшении перевозки пленных турок, бедственное положение коих привлекало к себе внимание мусульман»{398}.
25-го числа ген. Н.Н. Юденич возглавил войска Кавказской армии, став их фактическим руководителем (при номинальном главнокомандовании наместников — графа И.И. Воронцова-Дашкова, а с августа 1915 г. — великого князя Николая Николаевича) вплоть до своего отстранения 31 мая 1917 г. политиканами Временного правительства, предпринявших чистку армии в надежде укрепить собственную власть. За день до того Н.Н. Юденич был произведен в генералы от инфантерии. Мышлаевский был отправлен в отставку, а затем — переведен в распоряжение военного министра, что, как правило, предпринималось в отношении бесталанных военачальников, но толковых военных администраторов.
Своеобразие руководства на Кавказе позволило генералу Юденичу вести борьбу по собственному усмотрению, наместники не вмешивались в непосредственное руководство войсками, а потому ген. Н.Н. Юденич в отношении командования обрел ту самую «полную мочь» полководца, которой в свое время решительно требовал А.В. Суворов. В свою очередь, Ставка оказывала минимум организационного влияния на Кавказский фронт и совершенно нулевое — в отношении командования. Между занятой на западном фронте Ставкой и Н.Н. Юденичем стояла промежуточная структура — наместник на Кавказе, — возглавлявшаяся авторитетнейшими лицами, которые не позволяли Ставке руководить Юденичем напрямую. В результате, как руководство действующей армией на Восточном фронте с лета 1915 г. почти всецело находилось в руках ген. М.В. Алексеева, так на Кавказе руководство Кавказской армией с января 1915 г. почти всецело находилось в руках ген. Н.Н. Юденича: «Сарыкамышская операция сразу же показала командованию выдающийся полководческий талант Юденича, а также прекрасное знание им ТВД и понимание особенностей войны на Кавказе»{399}.
Победа под Сарыкамышем, воля к победе, авторитет полководца — все это отдало Кавказскую армию Н.Н. Юденичу. Справедливо, что в первой же операции «явственно обнаружилась одна из главных черт его [Н.Н. Юденича] полководческого дарования — способность идти на разумный риск, принимать смелые решения, основанные на знании обстановки»{400}. Это качество будет отличать Юденича от большинства его коллег — русских военачальников Первой мировой войны. Если же брать верхушку генералитета — командующих фронтами, то, наверное, подобный стиль полководца, помимо Юденича, был еще лишь у Брусилова.
По итогам Сарыкамышской операции генералы Юденич и Пржевальский были награждены орденами Св. Георгия 4-й степени. А генерал Берхман — только орденом Св. Александра Невского с мечами. Считая себя несправедливо обойденным, Берхман развернул бурную кампанию о своем награждении Георгиевским крестом, направляя жалобы наместнику на Кавказе И.И. Воронцову-Дашкову и великому князю Николаю Николаевичу. Берхман настаивал, что операция от начала до конца велась под его непосредственным руководством, а наместник считал, что он выпустил управление из рук, вследствие чего войсками командовали Юденич и Пржевальский. В Ставке Берхман не был принят Верховным главнокомандующим, а затем — вплоть до осени 1916 г. был переведен «в распоряжение главнокомандующего Кавказской армией». Орден Св. Георгия 4-й степени генерал Берхман получил только в июле 1916 г. из рук императора Николая II, именно с формулировкой за руководство в Сарыкамышской операции{401}.
Авантюризм турецких военачальников и, прежде всего, лично Энвер-паши и его германских советников, привел к факту глобального поражения 3-й турецкой армии. Турецкая армия получила задачу, которая не соответствовала ее состоянию и возможностям. В итоге 3-я турецкая армия была фактически полностью уничтожена. Общие потери турок составили до 90 тыс. чел., в том числе 30 тыс. замерзших. Пленных было мало. Как доносил в штаб Кавказской армии сам Юденич, «наши войска были ожесточены упорством турок, почему пленных турок не так много». Трофеями русских стали более 60 орудий. На Кеприкейские позиции отступила лишь деморализованная кучка турецких солдат и офицеров, насчитывавшая 12,4 тыс. чел. Русские потеряли в Сарыкамышской операции 26 тыс. чел., в том числе свыше 6 тыс. обмороженных.
Главное же — в Сарыкамышской операции турки потеряли кадры своей 3-й армии, необходимые для восстановления дивизий и корпусов. Теперь приходилось восстанавливать соединения почти с нуля. Это позволило русскому командованию отправить с Кавказа на европейский театр войны более 30 батальонов. Ход операции доказал отвагу и неплохую подготовку кадровой турецкой армии, едва-едва не вырвавшей у русских победу даже после безумного зимнего марша через горы. Но в ходе развернувшегося сражения воля турецких солдат и офицеров была сломлена. Голод и холод сыграли свою негативную роль в значении морального фактора в турецких войсках. Пока перед турецкими солдатами брезжила надежда на взятие Сарыкамыша, они дрались смело и отчаянно. Но как только стало ясно, что города им не взять, моральный стержень сломался, и оперативная затея Энверпаши немедленно рухнула.
